Книга Смертельные послания, страница 53 – Джон Г. Мэтьюз

Он почувствовал легкое прикосновение к руке.

– С вами все в порядке? – заботливо спросила Элли.

– Да, все нормально, – ответил он. – А как вы?

– О, замечательно. Великолепная опера.

Молодой человек слегка сжал ее руку в ответ, улыбнувшись. Удивительно, подумалось ему. Он боялся, что сюжет о падшей женщине может вызвать у Элли неприятные ассоциации, но его опасения оказались напрасными – представление целиком и полностью захватило ее. А может быть, в этом и не было ничего удивительного: после тускло-серой действительности Четвертого округа эти яркие краски, вероятно, представлялись ей ожившей сказкой.

Тускло-серой? Ход его мысли внезапно застопорился. «Или же он просто бросается ему в глаза на фоне тускло-серых красок ночи…» «А что, если он просто распространяет красный цвет? Расцвечивает их тускло-серую жизнь?»

У Джеймсона пересохло во рту и стало нечем дышать. Он обвел взглядом зрителей, сидевших ниже и по бокам. Что он надеялся увидеть? Красноватый блеск камня в диадеме, светившегося, подобно маяку? В темноте, усиливавшейся по мере удаления от сцены, наверняка было множество тиар, красных платьев и рубинов.

Ему вдруг сделалось нехорошо, и он испугался, что может опять лишиться чувств. Однако Финли удалось продержаться до антракта – музыка и голоса, казалось, с каждой минутой все сильнее давили на его виски. Когда в зале вспыхнул свет, он прикоснулся к руке Элли и кивнул остальным:

– Я отлучусь на минуту.

Шум публики и сопрано певицы все еще звучали в его ушах, когда он шел по коридору. На лбу у него выступил холодный пот, а кожа сделалась липкой – не подцепил ли он инфекцию от Ардженти?

Англичанин зашел в туалет, заперся в самой дальней кабинке и сел на унитаз. В голове продолжали звучать голоса, вскоре к ним добавились зрительные образы.

Теперь даже настойка опия, которую он использовал в качестве снотворного, вряд ли помогла бы ему избавиться от них – от всех этих жертв жестоких убийств, которых он осматривал в течение многих лет – застывших не в умиротворении смерти, а в предсмертных судорогах с умоляющим выражением на лицах. Когда эти видения впервые посетили его, Джеймсон подумал, что это следствие близости к Потрошителю. «Проникните в его сознание», – как призывал его и его коллег Колби.

Он ощутил первые признаки надвигающегося обморока и осознал, что все вокруг раскачивается взад и вперед. Неожиданно ему явился образ матери – тоже раскачивающейся и зажимающей ему уши, чтобы избавить его от гвалта и криков «Бедлама».

Она пыталась что-то сказать ему, и он придвинулся к ней, чтобы расслышать ее слова.

* * *

– О, прошу прощения. Я пришел увидеться с другом.

Девушка повернулась и посмотрела на мужчину, стоявшего у двери театральной ложи.

– С Натаном? – спросила она. – С мистером Галеном?

– Да, с Натаном.

– Он скоро вернется. Вероятно, пошел в бар.

– Нельзя ли мне подождать его? – Мужчина любезно улыбнулся. – Видите ли, когда начнется представление, у меня может не быть такой возможности.

– Да… Наверное… Разумеется, – сказала девушка, быстро преодолев первоначальное колебание.

Натан Гален наверняка расстроится, узнав, что она выпроводила его друга.

Незнакомец не стал садиться рядом с ней, логично предположив, что это место Натана, и занял дальнее кресло. Окинув взглядом ложи напротив, он увидел, что они по большей части окутаны тьмой. Видны были лишь несколько человек, находившиеся ближе всего. Некоторые из них смотрели в театральные бинокли – не на сцену, а на располагавшуюся внизу публику. Можно было предположить, что они рассматривают и зрителей в других ложах.

Он повернул голову в сторону девушки, и его глаза задержались на красном рубине в ее диадеме. Кроме того, он заметил кольцо с рубином на пальце ее левой руки. Вне всякого сомнения, это была самая красивая девушка из тех, кого ему доводилось когда-либо видеть. Как могло случиться, что она так низко пала? Скрывать под красотой порочную сущность – это было сродни хитрости, обману. В этом отношении она была хуже других, поскольку оскверняла данную ей свыше красоту.

– Чудесный вечер, – заметил мужчина.

– Да, действительно.

Он знал, что у него мало времени, знал, что это ее последние слова. Метнувшись к ней, он выхватил из кармана пиджака нож и с силой вонзил в ее грудь. На мгновение он даже испугался, что нож проткнул ее тело насквозь и вошел в спинку кресла. Другой рукой он зажал девушке рот, но из ее груди вырвался не крик, а сдавленный выдох удивления, утонувший в гуле голосов.

Убийца был уверен, что их скрывает тьма, но все же на всякий случай заслонял жертву своим телом, стоя спиной к публике. Всякому, кто наблюдал бы за ними, показалось бы, что они обнимаются.

Он удерживал нож в теле девушки до тех пор, пока у него не произошло семяизвержение. Затем извлек свое оружие, вонзил его снова и принялся резать плоть убитой изнутри, пристально наблюдая за тем, как в предсмертной агонии угасает жизнь в ее глазах.

Ардженти услышал громкие голоса и крики, доносившиеся из ложи напротив.

Кричал не Натан Гален. Увидев окровавленное тело Оландры, он застыл на месте, словно пораженный молнией. Крики исходили от билетерши, которая, войдя в ложу, заглянула ему через плечо. Тревожный гул голосов усилился, а затем раздался звук свистка. Было непонятно, кто свистел – полицейский, сотрудник службы безопасности театра или кто-то из зрителей, – но Джозеф тут же вскочил с кресла и бросился по полукруглому коридору. Колби последовал за ним.

Предъявив полицейский значок, Ардженти протиснулся сквозь группу людей, столпившихся вокруг тела девушки. Кровавое пятно расползлось по ее платью от груди до пупка, а в центре его зияла широкая рана, из которой свешивалась в сторону гроздь поблескивающих кишок длиной в фут. Подошедшая следом за детективом женщина при виде этой картины испустила пронзительный вопль.

Ардженти повернулся к собравшимся:

– Никто не видел, как отсюда кто-то выходит?

С глухим ропотом люди качали головами, а Джозеф уже пристально смотрел поверх их голов, не ведет ли себя кто-нибудь подозрительно и не пытается ли поспешно и незаметно скрыться.

– Кто обнаружил тело? – задал он следующий вопрос.

Натан Гален, еще не оправившийся от шока, до сих пор не обрел вновь способность говорить, поэтому молодая билетерша указала сначала на него, потом на себя:

– Он… мы.

– А вы не видели, чтобы кто-нибудь уходил в спешке – здесь или где-нибудь поблизости?

– Нет, извините, – ответила билетерша.

Гален продолжал стоять с отсутствующим видом, глядя перед собой. Ардженти потряс его за плечо:

– Сэр! Вы видели кого-нибудь?