Книга Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи, страница 34 – Александр Авдеенко

- Может быть, вам что-нибудь непонятно? - мягко улыбаясь, спросил он, когда медлительность пограничника стала невыносимой.

Смолярчук опять не ответил, подумал: «Почему он нервничает?» И еще внимательнее продолжал просматривать военный билет.

- Ну и служба у вас, зеленые шапки! - насмешливо проговорил Кларк. - Если даже с родной мамой встретишься - не верь, что она твоя мама, пока не удостоверит свою личность. - Он достал кисет с махоркой, свернул толстую цыгарку. - Курите! Не желаете? Воля ваша… Слухай, хлопцы! - потеряв терпение, воскликнул он. - Прошу зря не задерживать парубка, не сокращать его счастья.

По всем самым тонким расчетам Кларка, он должен был сказать то, что сказал. Пусть пограничники почувствуют, что он с ними на одной ноге, что он абсолютно независим.

- Про какое вы счастье говорите? - спросил пограничник, поднимая глаза на Кларка. Он еще раз осмотрел его с ног до головы, особое внимание уделил сапогам армейского образца.

- Да про то самое, о каком в песнях поется. - Кларк раскрыл бумажник, достал из него цветную журнальную фотографию Терезии, наклеенную на картон с золотым обрезом: - Вот, смотрите. Разве это не счастье!

Смолярчук ничего ему не ответил и вернул документы.

Кларк на прощанье протянул руку пограничнику и попытался заглянуть ему в душу, узнать, чем было вызвано его пристальное внимание к безукоризненным документам. Лицо старшины не выражало никакого беспокойства. «Все в порядке!» - решил Кларк.

Он окончательно успокоился, когда Смолярчук довольно дружелюбно ответил на его рукопожатие и даже улыбнулся.

Кларк спустился с дамбы на тропинку, ведущую в село, и через несколько минут был на Гоголевской, перед трехоконным домом номер 92, густо оплетенным зеленью.

Он нарочито загремел железной скобой калитки, в надежде, что будет услышан. Так же шумно взбежал он на крылечко, загремел черной дверной скобой:

- Разрешите войти!

В открытом окне показалась Терезия - голова в венце русых кос, в одной руке синее шелковое платье, в другой утюг. На свежих щеках девушки пылал яркий румянец, а глаза с удивлением, с любопытством смотрели на нежданного и негаданного гостя.

- Здравствуй, Терезия! - Кларк снял фуражку и небрежно провел по кудрявым волосам.

- День добрый, здравствуйте, - смущенно ответила девушка.

- Не узнаешь? - Кларк откровенно любовался Терезией.

Она отрицательно покачала головой.

- Посмотри, еще посмотри… может быть, узнаешь.

Терезия не сводила глаз с гостя. Нет, никогда с ним не встречалась. Если бы хоть раз где-нибудь увидела, обязательно вспомнила бы. Такого бравого вояку не скоро забудешь.

Кларк отлично понимал, какое впечатление произвел на девушку, - не меньшее, чем рассчитывал. А что будет, когда польются его медовые, соловьиные речи!..

В своем тайном исследовании Кларк писал:

«Если тебе по ходу дела нужно завоевать сердце юноши или девушки, не разменивайся па мелочи. Проигрывает тот, кто стыдливо и нудно просит оказать ту или иную услугу, подробно объясняя, зачем это понадобилось. Чем больше объяснений, чем больше подробностей, тем меньше веры. Действуй с эмоциональной непоследовательностью. Играй на самом святом, чем живет облюбованный тобой объект. Короче говоря, излучай доверчивость, дыши любовью - и ты станешь неотразим».

Такова была «отмычка», которую Кларк собирался применить в данном случае к сердцу Терезии.

- Разрешите представиться, - Кларк сдержанно отрапортовал: - демобилизованный гвардии старшина Иван Федорович Белограй.

Терезия поставила утюг на подоконник, который сейчас же задымился, бросила платье и прижала руки к груди:

- Иванэ! Иван Белограй! Ты?…

Кларк бережно смахнул с подоконника обугленную краску, поставил горячий утюг на каменную ступеньку крылечка и только после этого, опустив глаза, тихо сказал:

- Да, он самый, Иван Белограй.

Терезия выскочила через окно на крыльцо, протянула к нему свои загорелые руки. Кларк схватил их, крепко сжал. Он мог бы сейчас без всякого риска - в этом он твердо был уверен - обнять и поцеловать Терезию. Воздержался. Не надо форсировать события. Пусть все идет своим чередом.

Кларк взъерошил кудри и, оглядываясь вокруг, вздохнул всей грудью:

- Хорошо тут у вас!..

Круглое красное солнце высоко катилось над Венгерской равниной. Длинные прохладные тени гор дотянулись до самой реки. Из ущелий, где белел снег, веяло утренней прохладой. В яблоневых садах щелкали соловьи. Над крышами домов по эту и по ту сторону Тиссы вырастали прямые светлые столбы дымов.

- Как ты сюда попал, Иван? - спохватилась Терезия. - Ты ж в Берлине, отбываешь службу!

- Отбывал в Берлине, а теперь… - он поднял голову, многозначительно посмотрел на Терезию, - теперь сюда приехал служить («Тебе служить», - добавил его взгляд). Чего ж в хату не приглашаешь, дивчина хороша?

- Ой, лышенько! - Она подбежала к двери, распахнула ее: - Заходьте, будь ласка.

Он торжественно перешагнул порог, держа перед собой в вытянутых руках букет сирени:

- Сколько раз в думках своих я переступал этот порог… Мир и счастье дому сему! - Кларк оглянулся через плечо на Терезию. - А может, у вас и своего счастья девать некуда, а?

- Не откажемся и от вашего, - засмеялась Терезия. - Значит, демобилизовался?

- Демобилизовался. Солдат, раненный в сердце, уже не солдат.

Намек был достаточно прозрачен, но Терезия чистыми глазами смотрела на Кларка и радостно улыбалась.

- Ты сегодня ел, пил, Иван? Молока хочешь?

«Эге, голубушка, - подумал Кларк, - да ты совсем простушка!»

- Молоко? Из твоих рук? С радостью!

Терезия убежала и вскоре вернулась с темным, густо запотевшим на теплом воздухе кувшином.

- Значит, в Венгрию едешь? - спросил Кларк, кивнув на раскрытый, приготовленный в дорогу чемодан. - Читал. И завидовал… Венгрия! Всю ее прошел, от мутной Тиссы до голубого Дуная. - Кларк закрыл глаза, скорбно поджал губы и вздохнул. - Друга я похоронил в Тиссаваре. - Он махнул рукой, как бы отгоняя тяжелые воспоминания. - Значит, уезжаешь… - сказал он и с грустью посмотрел на девушку.

- Скоро вернусь. Через две недели. - Терезия говорила, словно оправдываясь в чем-то.

Кларк немедленно уловил это.

Он пристроил букет сирени на столике перед зеркалом, украшенным богато расшитым холщовым полотенцем.

- Ну вот, посмотрел на тебя, а теперь… - помолчал, зажмурился, - теперь можно и уезжать.

Кларку были переданы не только выкраденные документы Белограя, но и письма Терезии. Он тщательно изучил их и пришел к выводу, что девушка даже на расстоянии была недалека от любви к Ивану Белограю.