Книга Следователь по особо важным делам, страница 33 – Анатолий Безуглов

Ответ. Я никогда не контролировал её поступки и поведение. Может быть, она с кем-нибудь и встречалась. Я не знаю с кем…»

— А где же он обретался последние полгода, пока снова не вернулся к семье? — спросил я.

— Перед самым возвращением в Вышегодск Залесский жил в Москве месяца четыре.

— В Москве? Любопытно. Не связано ли это с женщиной? — По поводу женщин я поинтересовался так, наобум.

— Говорят, было что-то в этом роде.

— И все же вернулся к Ане…

— Тянуло, наверное, к ней.

— О сыне он действительно не знал?

— Не знал. Родители виноваты. Очень уж они не хотели иметь в снохах девушку из простой семьи.

— Аристократы? — усмехнулся я.

— Отец Валерия — крупный адвокат. Ныне персональный пенсионер местного значения. Оказывается, кто-то из института написал им письмо, что Аня родила и ей трудно одной учиться и растить ребёнка. Они скрыли это письмо от Валерия. Думали, шантажируют. Так, во всяком случае, объясняют. Но мне кажется, дело было не в этом.

— И как же они все-таки примирились с этим браком?

— Когда к ним привезли внука — спохватились. Души теперь в маленьком не чают. Это всегда бывает: сначала отбрыкиваются, а когда почувствуют своё, родное-все забывается. Сейчас у них одна забота: вторично женить Валерия. Конечно, мальчику нужна мать. Только не знаю, быстро ли Залесский оправится от горя.

— Переживает?

— Все говорят, просто подменили человека.

— Да, случай трагический… А мальчик?

— Ему пока не говорят. Я считаю-зря. Только настраивают ребёнка на ожидание. Тут лучше сразу… Погорюет, конечно, но в этом возрасте легче воспринимаются разные перемены. А старики, судя по всему, заботливые…

— К сожалению, Серафима Карловна, детская психология для меня штука абстрактная, — признался я.

— Без детей нельзя, — коротко сказала Ищенко. Но тему эту развивать не стала.

— Да, надо бы и мне встретиться с Валерием Залесским, — сказал я. — Но как это лучше сделать? И где?

Серафима Карловна ответила просто:

— Здесь. Он собирался в Крылатое в самое ближайшее время.

— Зачем? — удивился я.

— Говорит, хотел бы поставить памятник Ане…

Я подумал, что смогу сам допросить его. А сейчас мне надо было вызвать на допрос Ильина.

Вид у него был несколько усталый. Если прежде он держался напористо, то теперь передо мной сидел человек с задумчивым взглядом. Его сильные, широкие в кисти руки свободно лежали на коленях. Кожанка застёгнута на все пуговицы…

— Николай Гордеевич, а ведь в прошлый раз вы мне сказали далеко не все о ваших взаимоотношениях с Залесскими и, в частности, с Аней.

— Я сказал все, что может вас интересовать.

— Хорошо. Давайте выясним и вспомним кое-какие подробности вашей жизни в Вышегодске. — Он поднял на меня глаза. Пожал плечами. Может быть, играл в равнодушие? — Между прочим, забор, который вы помогли поставить Сергею Петровичу, я имею в виду отца Ани, стоит до сих пор. Добротно сделано. Вы не припомните, когда это было?

— Я помню, когда это было, — ответил он, нахмурившись.

— На каком курсе вы учились?

— На третьем.

— А Аня?

— На втором.

— Вы что, дружили с Сергеем Петровичем, бывали у них дома? — Он промолчал. — Зачем вы к ним ходили, знают все…

— Ну и что? — Я видел, что он снова превращается в того Ильина, которого я помнил по первому допросу. Противодействие, раздражение…

— Я не понимаю одного, из каких соображений вы скрываете, что добивались любви Ани. До того, как она сошлась с Залесским, и потом, когда приехали в Вышегодск на защиту диссертации. Вы можете обьаснить?

— А я не понимаю, зачем вам надо копаться в моих личных чувствах! — почти выкрикнул он, И спохватился.

Потом добавил уже спокойнее: — Я не знаю, чего вы от меня хотите?

— Истины.

— Какой истины?

— Ваших истинных с ней отношений и намерений.

— Вы же знаете правду! Больше ничего нет. Уж если про забор узнали… — он махнул рукой.

— Значит, все-таки у вас были интимные отношения с Залесской?

— Нет.

— Случалось вам не ночевать в общежитии института, когда вы учились в аспирантуре?

— Не помню.

— Зато вахтёры помнят. Вы иногда не ночевали.

— Возможно.

— Вы часто бывали дома у Залесской перед защитой?

— Бывал.

— Оставались ночевать?

— Нет.

— Никогда?

— Никогда.

— Вы умываетесь по утрам два раза?

— Я не идиот. Умываюсь, как все, один раз.

— А как объяснить тот факт, что Анфиса Семёновна пришла в прошлом году 7 ноября к Ане и застала вас на кухне за утренним туалетом?

Ильин задумался. Передёрнул плечами:

— Что-то не припомню.

— Хорошо, допустим… Зачем вы приехали в Крылатое чуть ли не следом за супругами Залесскими?

Он на мгновение растерялся. И пробормотал:

— Может быть, действительно этого не стоило делать…

— Вы признаете, что ваше появление здесь создало определённую ситуацию между вами и Залесскими?

— Мне было хуже! — вырвалось у Ильина непроизвольно.

— В каком смысле хуже?

— По-моему, ваш вопрос бестактен.

— Я обязан вас спрашивать, потому что Ани Залесской нет в живых. Итак, продолжил я, — ваш приезд был связан с тем, что сюда приехала Залесская?

— Он был связан с наукой, которой меня учили столько лет. И они могли к моему приезду относиться спокойно.

— А относились как?

— Не знаю. Не интересовался.

— Вы избегали встреч с Залесскими?

— Не прятался. Но встреч, во всяком случае, не искал.

— В Крылатом. А в Североозерске?

— Равным образом.

— И с Аней не были вместе в районе?

Он промолчал.

— Я спрашиваю, в Североозерске вы с Аней не встречались?

Ильин сухо проговорил:

— Я ничего у них не украл. И поэтому не бежал при встречах.

— Значит, встречались? Не вспомните, где?

— Как-то в кафе.

— Кафе, выходит, помните?

— Случайно оказались вместе…