Онлайн книга «Фатальное колесо»
|
И этот туда же! Так я тебе все и рассказал! – Я – секретное оружие Комитета государственной безопасности. Под кодовым грифом… ЛДПР. Знаешь, как расшифровывается? «Легион детского противодействия». Чуешь? Имя нам – легион! Советские дети – они все такие. Кажется, я тебе уже об этом говорил. А ты не поверил. – ЛДПР… М-да… Похоже на название какой-нибудь партии. Маловероятно. Ну а если все-таки серьезно? – А если серьезно – у меня к тебе есть деловое предложение. – Интересно. Внимательно слушаю. – Сначала нужно, чтобы ты ответил на мои вопросы. Чтобы понять – какой уровень компромисса мы можем себе позволить. Само собой, можешь не отвечать вообще. К такому варианту мы тоже готовы. Он поудобнее расположился на диванчике и скрестил руки на груди. Непроизвольный симптом мобилизации психозащиты. – Ну… почему же сразу «не отвечать». Давай попробуем. – Галина Анатольевна, инструктор по туризму, твой курьер? – Разумеется. Хорошая девушка была. Глупо погибла. Погибла? Предусмотрительно не поправляю его. Пусть пока побудет в неведении насчет воскрешения Галины. – На чем ты ее вербанул? – «Вербанул»? – Язык надо учить, чурбан нерусский! – Ну, положим, что такое «чурбан», я знаю, – усмехнулся Ричард, – и все твои комментарии по этому поводу помню. – Я спрашиваю: на чем ты ее за-вер-бо-вал? Мотивация какая? – А! На чем? Ты не поверишь, мой юный друг. Есть такая штука – любовь! Она порой творит чудеса. Особенно с молоденькими и… некрасивыми девушками. – Сволочь ты, американец. Изрядная сволочь! – What's done can't be undone [29]. – We'll see what we'll see [30]. Короче, здесь понятно. Следующий вопрос. Как завербовали Гришко? На чем его взяли? – Хороший вопрос. Правильный. Пока не считаю нужным отвечать на него. Все зависит от твоего предложения. А там посмотрим. – Ладно, не отвечай. Твое отплытие на папиной яхте – для отвода глаз? – Ну, если вы меня вычислили, зачем отвечать на этот вопрос? Конечно, для отвода. Яхта ушла, а я вернулся. Вплавь. Под водой. Рассказать, как работает акваланг? Да, действительно глупый вопрос. Приходится работать в цейтноте, экспромтом, отсюда и «тупизна». – Не надо. В какой точке побережья вышел – тоже не скажешь? – А ты как думаешь? Разумеется, не скажу. Зачем вам лишняя головная боль? А нам – пригодится еще… – Тогда еще один вопрос. Твой сосед по квартире. Он наш агент. Как тебе удавалось от него маскироваться? Ричард не отвечал. Задумчиво разглядывал меня, теребя мочку уха. Наконец сподобился: – А ты разве не знаешь? – Хочу услышать от тебя. Внезапно Ричард жизнерадостно расхохотался. – Не знаешь? Ха-ха-ха-ха. У вас там что в КГБ, секреты друг от друга? Ха-ха-ха. Мой сосед – это я и есть! Давид Абрамыч! Червяк музейный. Я сам на себя и стучал! Ха-ха! Своему человеку и стучал! Ха-ха-ха. Капитану вашему. Гришко! Я мысленно схватился за голову. Вот это прокол! По легенде моего присутствия здесь я просто обязан был знать это. Ну я и спросил! Однако какой же все-таки красивый расклад! Ох молодцы, вражьи морды! Надо отдать им должное. Сам за собой следил и своему же агенту докладывал. Изящная схема! Так! Надо срочно сворачивать эту экстремальную беседу, пока я не ляпнул еще чего-нибудь не в тему. – Успокоился? Я рад, что сумел развеселить тебя. Только сейчас с минуты на минуту начнется силовой захват. А у меня есть еще вопросы. Понимаешь? Время выходит. Нужно сделать телефонный звонок и дать отбой на силовую часть операции. Где тут аппарат у тебя? – Телефон? В кладовке. А-а… обязательно… этот самый… силовой захват? В кладовке! Черт! Почему же я его там не увидел? Все было бы гораздо проще… – Чего? Силовой? А! Нет… не обязательно. Отменим. Не вижу активного сопротивления с твоей стороны. Дальше будем разговаривать. Покажешь, где телефон? Ричард спрыгнул с дивана и зашаркал по направлению к своей каптерке. Я направился за ним, лихорадочно планируя дальнейшие действия. – Вон, справа на столе. Под стенгазетой. Ричард щелкнул выключателем, пропустил меня в помещение и стал в дверях, вновь скрестив на груди руки. Плохо стоит! Не учили в детстве, что подслушивать некрасиво? Я освободил от хлама на столе старенький, треснутый сбоку телефон и медленно набрал номер. Последний, для экстренных сообщений. Стараясь говорить разборчиво, внятно произнес в трубку: – Краеведческий. Музей. Девять. Девять. Девять. Три девятки. Краеведческий музей. Как понял? – Старик! Это ты? – Я впервые услышал нотки растерянности в голосе невозмутимого Пятого. – Ты в музее? Немедленно уходи! Слышишь?! Немедленно!!! Галина дала показания! Группа уже… Короткие гудки. Это Ричард, протянув руку из-за моей спины, нажал на рычаг телефона. Другой рукой развернул меня к себе лицом и с силой прижал к стене. Его предплечье как раз пришлось мне на уровень шеи. – Я тут вот что подумал, – вкрадчиво произнес Ричард, слегка согнувшись надо мной. – Если здание оцеплено, зачем ты сейф перед дверью уронил? Странно это… Он медленно усиливал давление, как когда-то Чистый у обрыва. Они что, сговорились, что ли, придушить меня рано или поздно? – Выходит, нет там никого под землей? Ведь так же? Я инстинктивно уперся ему руками в грудь, но Ричард давил на горло все сильнее и сильнее. Моя правая рука нащупала на груди у моего мучителя батарею пишущих ручек. Карандаш сбоку. Пытаюсь выцарапать его из кармана. – И про соседа не знал. Тоже странно! А может быть, ты вообще пришел один? Случайно дорогу нашел? И нет никакой группы захвата? Говори! Живым оставлю. Так? Давление ослабевает. Я хрипло кашляю, мотаю головой в сторону двери и пытаюсь указать туда же левой рукой. – Что? Чего там? Почему это всегда срабатывает? Глупая детская обманка. Ричард поворачивает голову направо, а я снизу по крутой дуге вокруг его предплечья с силой втыкаю карандаш ему под левую скулу. Туда, куда учила меня Ирина. Американец по-заячьи взвизгивает, с выпученными глазами отскакивает от меня и хватается правой рукой за торчащую из шеи деревяшку. Выдергивает карандаш и тянется левой рукой ко мне, правой держась за обильно кровоточащую рану. |