Книга Отрок. Бешеный Лис, страница 83 – Евгений Красницкий

— Мишаня! Мишаня!

Разглядев в санях незнакомое лицо, Красава резко остановилась и настороженно уставилась на Роську.

«М-да, не любят здесь чужих».

— Не бойся, Красава! Это — мой… названый брат Ростислав. Иди сюда, садись в сани.

Красава нерешительно потопталась на месте, но потом все-таки забралась в сани.

— Мишаня, а ты подарки привез?

— Привез, Красавушка, привез.

— А сказку расскажешь?

— Расскажу… Красава! Да ты шепелявить перестала!

— Ага! Слушай: шмель жужжит в камышах! — Красава явно гордилась своим достижением. — Бабуля научила!

«Она еще и логопед! Ну, дает бабка. Одно слово — волхва!»

Нинея встречала гостей на крыльце.

— Здрава будь, Нинея Всеславна! — Мишка обнажил голову и поклонился, насколько позволили костыли. — А это — мой названый брат Ростислав.

— Здрава будь, Нинея Всеславна! — Роська поклонился «большим чином», дотронувшись шапкой, зажатой в вытянутой руке, до земли.

— Здравствуй, Мишаня, здравствуй, Славушка. Мишаня, а что с ногой-то?

— Подстрелили немножко, баба Нинея, ничего страшного.

— Ну, у тебя лекарка изрядная рядом, поправишься. Заходите в дом, ребятушки.

Подражая Мишке, Роська поклонился очагу, потом принялся пристраивать на лавке перенесенные из саней подарки. Нервничал он все-таки здорово — мешки никак не хотели вставать, все валилось из рук. Нинея, понимающе улыбаясь, помогла ему.

— Ты из каких же будешь, Славушка?

— Не знаю, Нинея Всеславна, я еще в детстве в рабство попал… — Роська смущенно зыркнул глазами в Мишкину сторону. — …Михайла меня выкупил и крести… Ой.

Мишкин крестник прервался на полуслове и густо покраснел.

— Ничего, Славушка, все хорошо. Мишаня молодец, что крестника названым братом величает. Так и надо, так на самом деле и есть. Не смущайся, Славушка, раздевайся, да садись-ка вот здесь, поговорим. Нехорошо, когда человек своих корней не помнит.

— Баба Нинея, я тут вам из Турова… — начал было Мишка, но Нинея перебила:

— Погоди, Мишаня, я должна знать, кто ко мне в дом пришел. Славушка, рассказывай.

«Знакомое мероприятие, сейчас Роська выложит всю подноготную, даже то, о чем давно забыл. Сильна боярыня Гредислава, сильна, ничего не скажешь».

Мишка уселся на край лавки у торца стола, пристроил рядом костыли и стал слушать. Рассказ свой Роська начал с уже знакомой истории о захвате Никифором польской ладьи. Нинея некоторое время послушала, потом прервала Роську:

— А раньше? До того?

Роська молчал. Нинея повела перед собой рукой, Роська закрыл глаза, расслабился и вдруг… заговорил на каком-то незнакомом языке. Язык был явно не славянский. В XII веке русские еще могли общаться с чехами, поляками, болгарами и другими славянами без переводчика, различия в языках еще не стали столь существенными, как несколькими веками позже.

В том, что произносил Роська, тоже попадались, хоть и искаженные, но знакомые слова и обороты, но большинство слов были непонятны. Нинея задала какой-то наводящий вопрос на том же языке. Роська вдруг судорожно втянул в себя воздух и попытался встать. Нинея ласковым голосом с хорошо знакомыми Мишке расслабляющими интонациями успокоила парня. Тот пробормотал еще несколько слов и умолк.

— Ятвяг твой крестник, Мишаня.

«Ятвяг? Ятвяги, ятвяги… Что-то такое я знаю. Пруссы, летты, литвины… Или литвины — это уже позже? И где-то там же ятвяги. Летто-литовское (или летто-славянское?) племя. А летто-славяне вообще были? Ну ни хрена не знаю! Говорила мама: „Учи историю“».

— Ятвяги — это на запад от кривичей?

— Да, они западные соседи полочан. Имя его — Ёнас, или Йонаш, или Янис. В тех местах такие имена есть. Мать его звала Ёша. Отец-то его точно ятвяг, а мать — не знаю. Ёша совсем мальцом был, не помнит почти ничего. Только мать и имя, да еще огонь, крики и какие-то бородатые хари в ладье, но хари вроде бы не нурманские. Потом он жил где-то у воды. То ли река большая, то ли озеро, а может быть, и море. Еще помнит город. Не весь город, а только каменную стену. А потом опять ладью и…

Взгляд Нинеи метнулся за спину Мишке.

— Стой!!!

Мишка, как только мог быстро, обернулся — в паре шагов позади него, держа в опущенной руке топор, стоял куньевский волхв. Мишка сразу же понял, что Нинея остановила волхва не только голосом, — тому явно было не по себе.

— Н-н-н… Н-нинея, н-не мешай…

— Стой! — властно повторила волхва.

Волхв не послушался, качнулся вперед, сделал маленький шажок к Мишке. Мишка откинулся назад, уперся спиной в стол, одновременно хватаясь за рукоять кинжала на поясе… И тут Нинея ударила. Даже не ударила, а… Мишка почувствовал, что в какую-то долю мгновения через него, от затылка к лицу, от спины к груди, прошло то самое ощущение, которое охватило его, когда он встрял в схватку между отцом Михаилом и Нинеей.

Волхв запрокинул голову назад и упал. Тело его выгибалось дугой, билось в конвульсиях, затылок стучал в пол, на губах выступила пена. Длилось это недолго — всего несколько секунд, потом волхв расслабился, распластался на полу, как тряпичная кукла.

«Вот он, боевой навык ведуньи! Классический эпилептический припадок. На кой ей охрана, она кого хочешь завалит!»

Мишка обернулся к хозяйке дома и успел уловить на ее лице какое-то… охотничье, что ли, выражение. Да, именно таким бывает лицо у охотника сразу после выстрела, причем выстрела неудачного — смесь хищности и досады. Но Нинея-то попала!

— Я же специально на околице ждал, чтобы он уйти мог, — пробормотал, словно оправдываясь за какой-то проступок, Мишка.

— Нож-то убери, не с кем воевать.

Мишка, только сейчас поняв, что успел-таки извлечь оружие, сунул кинжал обратно в ножны. Волхв слегка пошевелился и слабо застонал.

— Вставай!

Голос Нинеи ударил по нервам, как электрический разряд. Мишка сам чуть не вскочил с лавки — такому голосу было невозможно не подчиниться.

— Красава, принеси его одежду и собери еды в дорогу! — распорядилась Нинея.

Девчонка забежала за занавеску, из-за которой вышел волхв, и деятельно там чем-то зашуршала.

— Вставай!

Волхв со стоном перевернулся на живот, поднялся на четвереньки. Его шатало из стороны в сторону, как пьяного. С четвертой попытки мужику все же удалось подняться на ноги. На Нинею он не смотрел, тупо уставившись на входную дверь.

Подскочила Красава, сунула волхву в руки котомку, шапку и тулуп. Тот одеваться не стал, держал свои вещи в охапке и слегка покачивался на нетвердых ногах, продолжая пялиться на дверь.