Онлайн книга «Я возьму твою дочь»
|
И лишь сейчас, при свете дня, он рассмотрел лицо Софии во всех подробностях, которые не мог увидеть вчера вечером в темноте. Маленькие завитушки волос у корней и две выразительные ямочки, которые сейчас, когда София улыбалась, были видны совершенно отчетливо. Ямочки точно такие же, какие были у Жизель, на том же месте и такой же глубины. И вдруг он увидел дочь так ясно, словно это было вчера. На пляже в Фуертевентуре, во время их короткого отпуска весной пять лет назад. Ей тогда было восемнадцать лет, она сидела перед ним на песке, загорелая до черноты и с мокрыми волосами. Ее кожа на руках и ногах была словно присыпана песком, на носу – легкий солнечный ожог. Она закопала ноги в мягкий теплый песок и рисовала на нем указательным пальцем волнистые, извивающиеся, как шеи, линии. И она сказала ему тогда: – Здесь просто безумно хорошо. Этот остров действительно классный. Мир прекрасен, и ты тоже классный. Она улыбнулась, и ему показалось, что ямочки на ее щеках стали глубже, чем были раньше. Она вскочила, легонько поцеловала его в лоб и бросилась в море. Она плескалась в волнах, и ее такое молодое, совершенное тело выделялось темным силуэтом на фоне уже клонившегося к закату солнца. Йонатан смотрел на нее и готов был плакать от счастья… Он заметил, что все еще молча стоит перед Софией. – Buongiorno, – тоже сказал он. И в этот момент понял, что должен остаться здесь. – Вы хорошо выспались? – спросила она. – Да, в какой-то степени, – ответил он тихо. – Правда, ночью было холодновато, а утром не хватало горячего душа. – Никаких проблем. Мы просто не были готовы к приему гостей. Я скажу barro, [25] и он привезет из Амбры новый баллон с газом. У вас будет горячая вода, и вы сможете принять душ. Это мелочи. – Прекрасно. – Хотите капучино? – О да, пожалуйста. Он сел за кухонный стол, и София принялась готовить эспрессо-машину. Она пересыпала свежие кофейные зерна правой рукой через левую в кофеварку. Так она точно чувствовала, когда емкость оказывалась полной. – Отец уже на холме, – сказала София, ставя перед Йонатаном капучино со взбитым молоком, – сейчас как раз сбор урожая оливок, вот он и использует каждую минуту. При хорошей погоде он работает с семи до пяти. Потом отвозит оливки на мельницу, а после этого идет в бар. В тот, где вы с ним познакомились, – с улыбкой добавила она. – А моя мать еще спит. Но к обеду она точно проснется. Когда она нагнулась, нащупывая в холодильнике масло и повидло, оттуда выпал лимон и покатился по полу. Йонатан вскочил и поднял лимон, заметив, что пол кухни блестит от жира, а в некоторых местах виднеется грязь. Здесь явно уже несколько месяцев никто не убирал. Сковороды над плитой покрывал жир, и у чашки, которую София вынула из шкафа, был темный край. Она поставила чашку в эспрессо-машину, нажала на кнопку, и кофемолка со скрежетом возобновила свою работу. Он подал ей лимон, и на какую-то долю секунды их пальцы соприкоснулись. Йонатан вздрогнул, словно его ударило электрическим током. – А сколько стоит проживание в этой квартире? – спросил он, чтобы отвлечься и заодно решив поговорить о деле. – Думаю, я останусь здесь на всю зиму. – Зимой здесь скучно. Мало чем можно заняться, и почти все закрыто, – помедлив, ответила она. – Ничего. Я и не собираюсь ничем заниматься. София села за стол, глаза ее беспрерывно блуждали. – Я не совсем поняла. А что же вы будете здесь делать? – Ничего. Мне необходимо немного покоя, мне просто хотелось вырваться из привычной жизни. София кивнула и больше ничего не спрашивала. Она задумалась, и у нее был такой вид, словно она что-то высчитывает. – Квартира во время летнего сезона стоит пятьсот евро в неделю, – через некоторое время сказала она. – Вы будете платить семьсот пятьдесят евро в месяц, о'кей? – Нет, не о'кей, – ответил Йонатан и широко улыбнулся. И только заметив, как София вздрогнула, понял, что следует быть осторожнее с ироническими или шутливыми замечаниями, потому что она не может видеть его лица и все, что он говорит, будет принимать за чистую монету. Поэтому он поспешно добавил: – Нет, не о'кей, потому что я буду платить вам тысячу. При условии, что вы каждое утро будете готовить мне кофе, а после этого давать уроки. Пожалуйста, обучите меня итальянскому языку! Я думаю, что научусь быстро. В школе я девять лет учил латынь и был фанатом грамматики. Значит, с итальянским у меня больших проблем не будет. – Согласна, – без обиняков ответила она, обрадовавшись, что хотя бы на ближайшее время будет чем заняться. – А откуда вы так хорошо знаете немецкий? – спросил Йонатан. – У меня была замечательная преподавательница. Она была замужем за немцем и очень любила этот язык. Как и я. – София улыбнулась. – Она могла объяснить все и постоянно доставала мне учебные кассеты на немецком. Ведь жизнь очень скучна, если человек слеп. Йонатан хотел что-то возразить, но тут в соседней комнате раздался грохот и сразу же после этого чей-то низкий голос выругался: – Porcamiseria! [26] – Это моя мать, – прошептала София. – Она ведет себя не особенно тихо, когда не спит. Наверное, она узнала от отца, что вы здесь. Ее разбирает любопытство, и поэтому она встала чуть пораньше. Сейчас она придет сюда. Через секунду дверь распахнулась и в кухне появилась Аманда. – Buongiorno! – рявкнула она хриплым голосом, подошла к Йонатану, хлопнула его по плечу и выкрикнула: – Piacere! Sono Amanda! [27] Йонатан поспешно назвал свое имя. Аманда осталась довольна и соизволила упасть на стул. На ней была узкая, чрезвычайно обтягивающая футболка ядовито-зеленого цвета, под которой явственно вырисовывались складки жира на животе, по величине ничем не уступающие ее рыхлой груди. К футболке Аманда надела тонкие розовые спортивные штаны, лишь подчеркивающие ее могучую отвратительную задницу и массивные ляжки, трущиеся друг о друга при каждом шаге. Несмотря на холодную пору года, на ней не было чулок, лишь сандалии, и Йонатана пробрала дрожь отвращения уже только от одного вида ее ног, потому что они были грязными, а ногти на них – слишком длинными. Очевидно, сегодня утром она еще не причесывала свои довольно длинные белые волосы, которые были всклокочены и гротескно торчали в разные стороны. Аманда вдруг просияла, побарабанила толстыми пальцами по столу и взглянула на Софию: – Сделай-ка кофе! Та кивнула, молча встала и запустила кофеварку. |