Книга Тень секретарши Гамлета, страница 9 – Ольга Степнова

– Если бы ты под этой задницей промолчал, Вася, мы бы узнали много интересного.

Лаврухин промычал что-то невразумительное.

– Впрочем, мы и так многое выяснили, – оптимистично заявил Сева, нащупав в кармане колечко с топазом. – Во-первых, кто-то пришел ночью на место преступления, и это был точно не Александр Петрович. Низкий голос и рыжие «казаки» Говорухину явно не принадлежат. Во-вторых, у этого типа был ключ от квартиры, и его не остановило, что она опечатана.

– Мы сорвали печать, – буркнул Лаврухин.

– Неважно. Его все равно ничто не остановило! В-третьих, он искал что-то, и я, кажется, догадываюсь, что.

– Я тоже не дурак. Кольцо он искал, потому что, кроме ванной, никуда не заходил.

– Правильно. А это значит, что у него есть сообщник.

– Сообщница, – поправил Вася, с тоской глядя на отъезжающее от остановки такси.

– Ты молодец, – хлопнул его по плечу Сева. – Конечно, сообщница! Ее кольцо осталось в ванной, и, очевидно, это очень серьезная улика, раз он за ним примчался. И, в-четвертых, у него было с собой оружие, причем боевое, а не какая-нибудь там пневматика.

– Так почему, – Лаврухин резко остановился и нервно полез в карман за сигаретами, – почему этот урод, если он и есть убийца, просто не пристрелил Говорухину? Почему он зарубил ее топором?!!

– Потому что топором тюк – и готово! Никакого шума, – пояснил Севка.

– Господи, как мне все это неинтересно, – Лаврухин закурил, глубоко затянувшись. – Я даже картошку готов теще полоть, лишь бы отдохнуть от этого криминала.

– Эх, жалко, бабка в реанимации, – вздохнул Фокин. – Допросить бы ее с пристрастием! Я думаю, что мужик в «казаках» – это любовник Жанны. Но вот кому он звонил? Если у него не сообщник, а сообщница, значит… Смотри, какая интересная цепочка получается. У Говорухиной есть любовник, а у любовника есть любовница…

– У любовницы еще один любовник, а у того любовника еще любовница. И они друг друга мочат топориками. Не смешно.

Севка забрал у Лаврухина сигарету и затянулся. Он уже лет пять пытался бросить курить, поэтому своих сигарет не имел.

– Ты вот что, – сказал он Лаврухину, – разыщи-ка мне бабкиных подружек и расспроси их как следует. Если у Жанны был любовник и она встречалась с ним в бабкиной квартире, то ее бабулька как пить дать растрепала об этом своим приятельницам. Так что бабкины подружки должны быть в курсе, и кто он, и чем занимается, и как выглядит. Когда узнаешь, как его зовут, пробей по компьютеру, что за ним числится: сидел, не сидел, привлекался, не привлекался. Ну, ты сам знаешь…

– Совсем оборзел? – опешил Лаврухин. – Ты чего, перележал под моим телом?! Я тебе мозг раздавил?!!

– Да, и узнай, пожалуйста, бабка эта со стороны депутата Владимира Назарова или со стороны матери? Это может быть важно. А еще самого депутата на всякий случай пробей, не числится ли за ним каких скандалов и махинаций.

– Нет, это как называется? – пробормотал Вася. – Как это называется, я спрашиваю?!

– Взаимовыручка.

– А пятки тебе не почесать в качестве взаимовыручки?! – завопил Лаврухин. Он вырвал у Фокина сигарету, докурил ее одной длинной затяжкой и точным щелчком запулил в урну.

Севка поймал вынырнувшее из-за угла такси и похлопал Лаврухина по плечу.

– Анекдот знаешь? Приходит Илья Муромец к царю и говорит: «Вот тебе голова Змея Горыныча». А царь ему: «Ну, как обещал, вот тебе рука царевны!»

– Опять расчлененка, – поморщился Вася, садясь в желтую «Волгу». – Слушай, дай денег на тачку, сволочь! Я что, за спасибо работаю?

– За большое спасибо, – захохотал Севка, захлопнув за ним дверь.

Такси рвануло с места, оставив в воздухе черный выхлоп и вонь сгоревшего масла.

Остаток ночи предстояло как-то убить, но уж точно не сном в каморке Маргариты Петровны.

Был у Севки один заветный адресок, где ему радовались и днем, и ночью, где принимали и голодного, и больного, и без гроша в кармане, и злого, и даже пьяного.

Фокин достал из кармана мобильный, нашел нужный номер и нажал «вызов».

– Привет, – сказал сонный голос. – Ты вспомнил, что у меня день рождения?

– Шуба! – заорал Севка, испытав легкий укол совести. – Поздравляю! Сколько тебе стукнуло?

– Семнадцать, – фыркнула Шуба.

– Семнадцать тебе было, когда мне восемнадцать шарахнуло, – засмеялся Севка.

– А чего тогда спрашиваешь?

– Чтобы услышать, что тебе снова семнадцать, – улыбнулся Сева. – Как смотришь на бутылку мартини, букет цветов и очередного плюшевого медведя?

– Хорошо смотрю. Только мне с утра на работу.

– Тем более грех не отметить в три часа ночи семнадцатый день рождения.

Шуба работала инструктором по вождению и работу свою очень любила. Больше работы она любила только Севку Фокина, и Фокин об этом прекрасно знал. Взаимностью Севка на это чувство не то чтобы не отвечал, – нет, он любил Шурку Шубину, но как… боевую подругу, как давнего, надежного друга и как «своего парня». Между ними случался иногда «дружеский секс» (для Севки, во всяком случае, «дружеский»), – но никогда, никогда! – Фокин не рассматривал Шубу как свою любимую женщину. Для этого у нее была слишком невнятная грудь, совсем недлинные ноги, чересчур короткая стрижка и перебор крупных рыжих веснушек, которые оккупировали ее нос, плечи, маленькие крепкие руки и даже уши.

Но главное – они слишком давно знали друг друга.

Еще с тех пор, когда ходили на один горшок в детском саду.

Разве можно воспринимать женщину женщиной, если лепил с ней в одной песочнице куличи?

У Севки на этот вопрос был однозначный ответ – НЕТ. С ней можно разговаривать разговоры, доверять тайны тайные, пить недорогое вино, дарить ей цветы и плюшевых мишек, с ней даже можно иногда заниматься незатейливым сексом, но любить – ни за что.

Любить нужно длинноногую голубоглазую блондинку с проколотым пупком, с шоколадным загаром, с татуировочкой в интересном месте, улыбчивую и незлобивую, может быть, чуточку глупенькую, чтобы самому казаться умнее. Пока, правда, он не встретил такой блондинки, хотя их было вокруг пруд пруди, и в этом состоял парадокс его, Севкиного, до сих пор свободного сердца.

Он взял со стоянки машину, которую днем наконец-то забрал из ремонта, затарился в магазине провизией, там же купил розового медведя с бантом на шее и поехал к Шубе коротать до утра время.

Шуба встретила его в шортах и тельняшке навыпуск.

– Хорошо выглядишь, – похвалил ее Сева, протягивая букет и медведя с бантом.

– Проходи, – Шуба взяла цветы, сунула медведя под мышку и прошла в комнату.

Поправив перед зеркалом взъерошенные волосы, Севка разулся.