Онлайн книга «Смерть беспозвоночным»
|
— Так, может, пани просто лично побеседует с паном Дышинским, я могу это устроить. Да хоть прямо сейчас! — Нет! — остановила я своего усердного помощника, который уже принялся листать свой блокнот в поисках нужного телефона. — Давайте лучше сделаем так: вы мне оставите его номер, сотового или домашнего, а я еще подумаю. Пан Тадеуш так и сделал и предложил перейти к тем делам, из‑за которых он ко мне приехал. Я согласилась и подписалась под чем‑то, чего даже не прочла, занятая своими мыслями. И пришла к выводу, что не я буду беседовать с писателем Дышинским, а следователь Гурский. Может, мне удастся уговорить его, только надо подобрать аргументы поубедительнее и убедить его… В чем? Вот именно, в чем? Может, Гурский догадается сам? А то я вот ломаю голову, вся издергалась, а никак не ухвачу какую‑то дельную и умную мысль, которая наверняка засела у меня в голове, но никак в руки не дается. А то, что дается, — ну просто невероятно глупое и противоречивое! К тому же никак не отловлю нужных мне людей. Не успел пан Тадеуш уйти, как я снова принялась отлавливать. *** — Да не скрываюсь я от тебя, и вообще ни от кого, только от своей матери! — нетерпеливо бросила мне в телефон Миська. — Вот, увидела на автоответчике, что ты звонила, и, видишь, сама звоню тебе. Если бы я не отключала телефон, драгоценная мамуля звонила бы мне весь день напролет. Знаешь, я как‑то устроила эксперимент, не стала отключаться и позволила ей звонить, сколько хочет, а потом подсчитала ее звонки. Двенадцать штук! Нет, я не ограничилась одним днем, позволила ей звонить несколько дней подряд. И вывела средний показатель — двенадцать звонков в день! Я невольно заинтересовалась экспериментом. — И ты отвечала на ее звонки? — Конечно. Чтобы потом не говорила: десять раз звонила потому, что я не отвечала. — И что же она тебе говорила? — Что какая‑то странная погода установилась — не известно, тепло или холодно, так, может, хоть собственная дочь соизволит посоветовать родной матери, как одеться, выходя из дому. Что, кажется, испортила клетчатый зонтик, а кошки так неудобно заснули в кресле, не задавят ли они друг дружку? Что у нее кончается мука, а в аптеке теперь новая фармацевтка, и ей совсем незнакомая? И почему к ней никто не приходит в гости? А сосед очень приволакивает ногу при ходьбе и вообще жутко шаркает. И кажется, один из ее домашних цветочков погибает. Порвалось кружево на рубашке, которую ей еще отец подарил. В телевизоре совсем нечего смотреть. А за дверыо кто‑то так страшно расчихался, что она наверняка заразилась. И еще ей просто необходим новый чай с мятой, у старого, возможно, кончился срок годности… Ничего не поделаешь, пришлось невежливо перебить собеседницу. — Опомнись, сколько можно? И все это ты помнишь наизусть? — Запомнишь, если приходится выслушивать по сто раз. И что самое обидное — она безошибочно умудряется позвонить в самое неподходящее время, начиная с семи утра. Ты до сих пор была безопасной, потому я тебе и звоню. Говори, в чем дело. — Ничего особенного, мне нужен твой Петрик Если можно, номер его телефона домашнего и мобильного. — И зачем он тебе? Я просто из любопытства спрашиваю. У меня не было никаких оснований укрывать от нее пана Выстшика. — Из‑за его крестного. Наверняка он его видел? Мне надо знать, как тот выглядит. — Крестный отец Петрика? — Ну да, крестный Петра Петера. — Странные у тебя желания. Я лично не знаю, как он выглядит, но слышала, что недавно просто вывел из себя его мать. Я говорю о мамаше Петрика. — И ничего удивительного… — Я тоже так думаю. А что, ты его знаешь? — В какой‑то степени. И вот теперь мне нужно подтверждение. — А как обстояло дело с мамашей Петрика? Из‑за чего она была так расстроена? — Да он просто неожиданно явился к ней, а этого одного уже достаточно, чтобы испортить человеку настроение. А мамаша Петрика в последнее время нездорова, и вообще она очень впечатлительная, а тут до того разнервничалась, что просто не в состоянии была рассказать нам, чем же конкретно он так на нее подействовал. Сама она нормальная женщина, только вот с позвоночником у нее давно нелады, женщина почти неподвижна, но не теряет бодрости духа и даже работает по мере сил. Сидя дома. И очень довольна жизнью. Видела бы ты, какие прелестные коврики она из шерсти делает! А тут мы позвонили и угодили как раз на ее реакцию после визита проклятого крестного. Слышала бы ты, как она смешно злится! Я даже позавидовала Петрику, вот если бы моя мать была такой… — …ты бы не отключалась, правда? — Конечно! А тут все свалилось на меня, потому как эта обезьяна злостно отделилась… — Ты о сестре, что ли? О Лильке? — Ну да, о ком же еще? — Но ведь она как‑никак подальше, чем ты. Во Франции… — Жаль, что я не выношу жары, а то сбежала бы еще дальше, в какую‑нибудь Австралию, в Америку… — А в ЮАР климат почти такой же, как у нас — И вовсе нет, там гораздо жарче. Но моря больше, так что я еще подумаю. А из‑за матери Петрика уже третий день переживаю, потому что бедняга после стресса двое суток была не в себе. И гляди, ни к кому из нас не приставала, не искала поддержки и помощи, сама пыталась справиться с такой бедой. Я не перебивая слушала болтовню Миськи, потому что у меня концы не сходились с концами. Что‑то тут не так — Погоди, скажи точно, когда же этот очаровательный джентльмен нанес визит несчастной женщине? — Откуда мне знать? Считать надо… — Уж потрудись, сосчитай. Похоже, Миська уже излила желчь и теперь могла мыслить спокойно. — Считая со вчерашнего дня… трое суток, а ей еще до того пришлось переваривать двое суток, получается — пять дней. Пять дней назад надо отнять от вчерашнего дня. И что с того? — Пока не знаю, мне надо хорошенько подумать, в голове такой сумбур! Тут простой арифметикой не отделаешься. Ну, давай номер телефона Петрика. Вместо этого Миська опять свернула с темы, но я уже знала — ее излияния имеют смысл. И потому слушала внимательно, не перебивая. — Знаешь, Петрик и сам со времени неожиданного визита крестного тоже стал какой‑то странный, я даже рассердилась, по какому праву? При такой матери?! Какого хрена ему еще надо? Надо познакомить с моей, узнает, почем фунт лиха. Холера, хотя, может, это из‑за кошек.. — Успокойся и перестань нести околесицу, а с матерью не знакомь. Кто знает, вдруг парню придет в голову, что ты уродилась в нее… Миська от неожиданности замолчала. Задумалась, должно быть. Так оно и было. Помолчав, уже спокойнее она согласилась со мной. |