Книга Чосер и чертог славы, страница 40 – Филип Гуден

Джеффри не нашелся, чем ответить на ее откровенно-пристальный взгляд. К этой минуте через полог проникал уже достаточно сильный свет. Розамунда еще не припудрила лицо, поэтому на ее щеках алел живой румянец. Любопытно, гадал Чосер, она умышленно пришла к нему в безыскусном утреннем наряде? Ну, разумеется, она давно уже не девушка, упражнявшаяся на нем, девятнадцатилетнем, в кокетстве. Она по-прежнему прелестна, прошедшие годы лишь добавили ей зрелой красоты и уверенности. Она неотразима и знает это.

— Вы же знаете, что Гиень ходит по лезвию ножа, — попытался объяснить он. — Французский король уже объявил о своем намерении вернуть себе эти земли.

— В то время как ваш король заявил, что не отдаст.

— Вы тоже могли бы говорить об Эдуарде как о своем короле, — парировал Чосер.

— Как нам повезло: мы можем выбрать себе короля!

Она делано засмеялась.

— Королям не нравится, когда их выбирают, — сказал Чосер. — Они более привыкли выбирать сами. И когда им мешают, то они хватаются за оружие.

— Эдуард отстаивал свое право выбора во многих военных кампаниях, — не сдавалась Розамунда, — должно быть, он устал.

— Он старый лев, которого вам следует остерегаться. И не забывайте про его сыновей, они очень воинственны.

— Молодой здесь не пользуется популярностью, — ответила Розамунда. — Тот, который постарше, тоже. К тому же он нездоров. Люди чувствуют, что тиски власти ослабевают.

— На случай всегда есть Гонт, — сказал Джеффри.

— Это он послал вас сюда, не так ли? И чтобы вы не подумали, что я выпытываю у вас тайны, я сама скажу почему. Вы здесь затем, чтобы убедить моего мужа поклясться в верности Эдуарду.

Чосер признал себя побежденным. Раз уж она все знала или догадалась, не было смысла уклоняться от прямого разговора. Он произнес:

— Да, чтобы его убедить. В надежде, что за Анри де Гюйаком последуют остальные. Войны удастся избежать, если значительная часть дворянства Аквитании заявит о своей верности Эдуарду. Разве это не достойная цель, моя госпожа?

— Вы считаете войну недостойным делом?

— Я разучился воевать. С тех пор, когда я носил доспехи, минули годы. К тому же я несколько располнел.

Она пропустила мимо ушей его попытку ценой самоуничижительного признания перевести все в шутку.

— Когда-то мы любили играть в нарды.

— Я помню.

— В этой игре недостаточно удачно выбросить кости, требуются еще и навыки, и даже больше — умение использовать резервы. Гонт не послал бы вас сюда, положившись только на удачу и ваш умелый язык. В резерве должно быть что-то еще.

— Я не понимаю вас, Розамунда.

— О, еще как понимаете, Джеффри. — Она придвинулась к нему еще ближе, и он ощутил исходящее от нее тепло. — У вас должно быть что-то припасено на крайний случай. Что это? Скажите мне.

* * *

Актеры смотрели, как отъезжает кавалькада охотников. Они успели прослышать об опасном кабане, убившем троих крестьян. Селяне с восхищением отзывались об Анри де Гюйаке — доблестном охотнике, пересказывали легенды, как он в одиночку бросается в погоню за опасным зверем. Охотничий выезд с собаками, лошадьми, людьми, пешими и конными, был облаян сворой бродячих собак. Цербер извивался изо всех сил, пытаясь вырваться из рук Алисы и присоединиться к дворнягам. Алиса крепко держала его за шкирку и нашептывала в ухо, что ему лучше оставаться там, где он сейчас, не то его затопчут кони или, того хуже, разорвут гончие, как только с них снимут намордники. Вышколенные охотничьи собаки в ответ лишь навострили уши и с надеждой поглядывали на хозяев. Была еще стая борзых в намордниках. Нескольким ищейкам, специально приученным не лаять, намордники не требовались. Верхом ехали Анри де Гюйак в сопровождении сына и Гастона Флора, сенешаля, а также Алана Одли и Неда Кэтона. Большое количество пеших были вооружены копьями и арбалетами.

Алису охватило смешанное чувство возбуждения и страха:

— Они больше напоминают армию, чем отряд охотников.

Поблизости оказался Саймон, не удержавшийся от пояснений:

— Нет зверя опаснее вепря. А этот — сущий дьявол.

Она с удивлением взглянула на него, и он быстро добавил:

— Так его зовут сами местные. Они считают, что душа человека, убитого кабаном, уходит в ад.

«Армия» охотников, наконец, двинулась прочь от замка. Над людьми витал призрак чего-то зловещего и мрачного, несмотря на ясное солнечное утро.

Саймон кивком показал на Губерта, который стоял поодаль и не мог слышать того, о чем говорили актеры:

— Ты говорила с тем человеком?

— Нет.

— Я ему не верю.

— Но он спас Цербера, — сказала она, крепче сжимая в объятьях собаку.

— Но все же не Бертрама.

— Думаю, ты бы сделал больше.

— Я не в претензии. Просто он мне не нравится. Зачем твой отец взял его в труппу?

— У нас не хватает людей. А он сказал, что был актером.

— Он сказал.

— Ты в самом деле не веришь ему?

— Вот, к примеру, куда он сейчас нацелился?

Они оба глядели вслед удалявшемуся небрежным, но твердым шагом Губерту. Он пошел в ту же сторону, куда отправились охотники.

* * *

Саймон никогда не охотился, но был совершенно прав, когда утверждал, что нет зверя опаснее преследуемого кабана. Чтобы выследить и убить одинокого, свирепого и хитрого вепря, нужно иметь план.

Вчера Анри де Гюйак почти загнал зверя, но кабану удалось вырваться из кольца собак. Еще один шанс был упущен, и сегодня граф приказал охотникам заменить собак — тех, что изнурены, ранены или убиты. Как все должно было происходить? Егерь с ищейкой находят логово вепря. Если логово все еще хранит тепло зверя, выпускали гончих. Начинался гон. Бывало, перед тем как скрыться в чащобе, кабан разворачивался навстречу собакам и ранил или убивал пару преследователей. Но рано или поздно он оказывался окружен, измотан борьбой и заколот копьем или мечом.

Однако этот вепрь был особенным. Дьявольский зверь не возвращался в логово, откуда его подняли днем раньше. Он ушел на новое место, хотя вряд ли оно находилось очень далеко от прежнего. Анри не сомневался, что они скоро с ним встретятся. Он не забыл о том, что сказал Джеффри Чосеру накануне вечером: смерть зверя назначена на этот день. Тем не менее де Гюйак не полагался только на удачу. Ловкость, сообразительность, неослабная бдительность, готовность, если угодно, положить жизнь — все эти вещи также были неотъемлемым условием успеха.

Анри де Гюйак вывел людей на лесистое нагорье, с которого как на ладони просматривались замок и селение. Вернулся один из охотников, которые со своими ищейками продолжали поиск вепря, и сообщил, что, возможно, собака учуяла зверя.