Онлайн книга «Когда меня не стало»
И она оказалась права. Конструкторское бюро сейсмического оборудования находилось в крохотном строении, прилепившемся к длинному и мрачному зданию аэропортовских диспетчерских служб. Небольшая скромная вывеска, сделанная из тусклого малинового стекла, терялась на фоне темно-розовой штукатурки. – Если меня долго не будет, приходите выручать, – усмехнулась Белла, выходя из машины и поправляя на ходу красный свитерок. На светлых кудряшках дешевого немецкого паричка сверкало солнце. Слегка покачивая бедрами, обтянутыми в узкие брюки, она дошла до двери и, оглянувшись на сидящего в машине Григория Александровича, скрылась за нею. Сергей Снегин походил на ангела-переростка. Высокий, светловолосый, с нежным румянцем на щеках и мечтательными голубыми глазами – такие породистые дети не могут рождаться у потенциальных взяточников. Голубая кровь просвечивала сквозь кожу этого потомственного интеллигента. – Я больше не даю интервью, – заявил он спокойным голосом и снова углубился в свои бумаги. – Ну и ладно, – миролюбиво проворковала Белла и выключила диктофон. – Между прочим, я такая же журналистка, как вы. Просто этот мерзавец Иванов, который Петр Васильевич, насолил и мне. Вот я и подумала, а почему бы нам не объединить наши усилия? У меня есть план. – А вы кто? – В глазах этого ангела загорелся огонек. – Вы неправильно формулируете вопрос. Вы же хотели спросить: вы ОТ КОГО? – Точно! Так от кого же вы? – Ни от кого. Грош мне будет цена, если я все выболтаю первому встречному. Вы не верите мне, а я вам – по-моему, это естественно. Сначала выслушайте меня, а потом решайте, верить мне или нет. Мой план сводится к одному-единственному звонку. У вас ведь наверняка есть телефонный справочник? – Есть, – сухо ответил Ангел. – Постарайтесь найти номер телефона отдела химкомбината, занимающегося продажей акций. Представьтесь директором фирмы «Берлин-Инвест» и договоритесь о встрече. Вас спросят, по какому поводу вы звоните, и вот тогда вы скажете им, что собираетесь купить акции комбината и что завтра в десять к ним приедет ваша представительница, Эльза Штейнберг. – И все? – Все. – А кто такая Эльза Штейнберг и что это за фирма такая «Берлин-Инвест»? – Как, разве вы ни разу не слышали об этой фирме? Самые крупные инвестиции во все предприятия нашего региона, связанные с химической промышленностью… Вплоть до фармацевтических заводов… Ангел пожал плечами: – И что же будет дальше? – Я позвоню вам завтра в полдень, мы договоримся с вами о встрече и подумаем, как нам действовать дальше. – Никуда я не собираюсь звонить. Во что еще вы намерены втянуть меня? И что находится в вашей сумочке? Деньги? Взятка? – Деньги у меня, конечно, имеются. Но мне нет никакого резона делиться ими с вами… Разве что после того, как освободят вашего отца, мы купим на них бутылку коньяка и отпразднуем успех… У вас ведь нет денег? Вы все отдали адвокатам… Не надо ничего говорить, я все знаю… – А я не мог вас раньше где-нибудь видеть? – Разве что во сне. Так вы позвоните на комбинат? И Снегин, выписав из справочника несколько телефонных номеров, принялся звонить. Он сделал все так, как сказала ему Белла. – До завтра. – Она улыбнулась ему и протянула руку. – Вы знаете, у вас такие красивые глаза… И волосы… Она ушла, а он еще какое-то время смотрел на дверь. Потом скомкал листок, на котором писал очередную жалобу прокурору области, и швырнул его в корзину. «Эльза Штейнберг…» * * * – Ну как дела? – спросил ее Григорий Александрович. – Поговорила? – Поговорила. Очень приятный и неиспорченный молодой человек. Мне от души жаль их семью. – Куда теперь? – А теперь надо бы узнать адрес Сосновской… – Это только вечером теперь, когда объявится Савельев. – Тогда поедемте в интернат. Думаю, что лучше всего было бы встретиться с самой девочкой… Словом, по дороге обсудим… Пока ехали в интернат, Белла рассказала Григорию Александровичу о своем плане относительно Снегина. – А ведь ты и меня поймала… «Берлин-Инвест» – звучит, ничего не скажешь. – Понимаете, я же чувствую, что все дело Снегина шито белыми нитками. Вот увидите, стоит мне появиться в отделе по ценным бумагам или в бухгалтерии, уж не знаю, кто конкретно этим занимается, и представиться этой самой Эльзой, я больше чем уверена – мне запросто продадут акции, и не на триста пятьдесят миллионов рублей, а гораздо больше. И что же тогда получится? Что купить акции на комбинате не составляет никакого труда и что никакая взятка для этого не нужна… Да вы взгляните на местные газеты последних месяцев: там только и писали, что об акциях… Их предлагали населению по таким низким ценам, что, будь у нас народ поумнее, скупил бы вообще весь комбинат… – Я не уверен, что человек с улицы и представитель такой фирмы, как «Берлин-Инвест», имеют равные права… – Может, вы и правы. Но я завтра непременно заявлюсь на комбинат с диктофоном. И еще: хочется все-таки своими глазами увидеть этого Иванова. И припугнуть его как следует. Ведь мы же все, в сущности, чистоплюи. Почему бы, например, не выяснить самые уязвимые его места и не сделать ему больно? Если есть у него семья, пригрозить, что… Уф… Меня куда-то занесло… – Это уж точно. Успокойся. Хотя, признаться, в твоих словах, безусловно, есть доля здравого смысла. Такие, как этот Иванов, не имеют права калечить жизнь ни в чем не повинных людей. Я имею в виду Снегина… – То-то и оно. Мы, кажется, приехали? Интернат, старинное немецкое здание, утопал в зелени сквера. Во дворе бегали дети, играли с забавной рыжей собакой. Из небольшого домика красного кирпича доносился запах вареной капусты. Это, наверное, была столовая. – Предлагаю пройти к директору, представиться мужем и женой, которые желают взять на воспитание девочку шести-семи лет. – А почему не совсем маленькую? – Да потому что это не детский дом, а интернат, и детей младше шести лет здесь просто нет. Поэтому-то меня и насторожило, что Инга Сосновская выбрала себе девочку именно двенадцати лет. Подозрительно. Как раз возраст полового созревания, к тому же у подростков это самый сложный период… Как вы думаете, какие цели преследовала эта садистка, когда забирала ее к себе? – Трудно сказать. Возможно, хотела, чтобы ей выделили квартиру или какие-нибудь пособия. – А что, если она использовала девочку совершенно в других целях? – Отдавала мужчинам? – А почему бы и нет? Мне Макс так много рассказывал о подобных процессах… – Что ты имеешь в виду? |