Книга Четыре степени жестокости, страница 30 – Кит Холлиэн

В блоке «Б-3» я увидела отдел тюремной полиции в полном составе. Они толпились вокруг камеры Кроули. Это была не комната в лазарете, где он провел последние девять месяцев своей жизни, а его постоянное место пребывания. Они окружили дверь в камеру, как толпа посетителей, пытающихся прорваться в закрытый ночной клуб. Я вспомнила шутку Маккея: «Сколько членов тюремной полиции потребуется, чтобы раскрыть одно преступление? Минимум трое. Один бродит рядом с местом, где должны остаться улики, и ждет, пока зэки их уничтожат. Второго по очереди посылают все свидетели преступления. А третий придумывает дурацкую историю, чтобы дело наконец закрыли».

В старой камере Кроули царил страшный беспорядок. На полу валялись резиновые перчатки. Вдоль стен были сложены коробки с личными вещами. Матрас стоял прислоненным к стене. Заключенные соседних камер наблюдали за происходящим из-за решеток, выкрикивали ругательства, задавали вопросы и обращались с идиотскими просьбами. Мой помощник Мартин — умственно отсталый парнишка, толкал впереди себя тележку с медикаментами и едой. Переходя от камеры к камере, мы держались рядом, как супружеская пара в супермаркете. Мартин раздавал еду, а я — медикаменты.

Что за дерьмовая работа…

— Черт, офицер, вчера была ветчина и сегодня тоже. Вы забыли, что я стал мусульманином?

— Свиньи пришли обслуживать свиней.

— И почему это наш старина Кроули сыграл в ящик?

— Мне нужно четыре пилюли. А здесь только две. А мне нужно четыре, мать вашу!

— Скажите этому засранцу, чтобы он заткнулся. Я начищу ему рыло, как только нас выпустят!

— Как же здесь холодно! Вы что, хотите нас заморозить?

— Когда нас выпустят? Ко мне завтра придут посетители!

И это еще были относительно существенные замечания.

Я шла, отвечая одним коллегам и предпочитая игнорировать других. Поравнявшись с полицейскими у камеры Кроули, я остановилась. Со стороны это был естественный поступок, но в тот момент мне хотелось, как таракану, быстренько прошмыгнуть мимо. Народу было много, я узнала нескольких офицеров. Мелинда Рейзнер, следователь, которая расследовала львиную долю преступлений, совершенных в нашей тюрьме, вышла из камеры с ящиком для улик и кивком поприветствовала меня.

Она подошла ко мне — редкая встреча участников клуба «Военные без члена». Мелинда на пять лет старше меня, но шансов сделать хорошую карьеру у нее намного больше. Я просто выполняю свою работу, а Мелинда добивается больших успехов. Однажды она провела у нас тренинг, во время которого рассказала, что делать, если мы обнаружим улики, и я спросила, как мне продвинуться по службе. Мой вопрос пробудил в ней что-то менторское, но она так и не смогла дать полезный совет. У меня сложилось впечатление, что она оценила мои возможности, но сдержалась и не стала давать неблагоприятный прогноз.

Теперь глаза Мелинды воодушевленно блестели. Казалось, она рада встрече со мной и даже смотрела на меня с некоторой долей уважения.

— Так это ты его нашла? — Мелинда слегка понизила голос и постаралась, чтобы тон звучал не особенно официально.

Она говорила так, словно ей не терпелось обсудить мой якобы выдающийся поступок. Мелинда умела потешить самолюбие собеседника. Однажды она в шутку призналась, что лесть — ее оружие. Так поступают все следователи. Говорят, что ты особенная, тешат твое тщеславие и, как теленка, ведут тебя на веревочке в нужном им направлении. Призвав на помощь все свое хладнокровие, я подтвердила, что действительно нашла его.

Мелинда поставила ящик на пол.

— Тебе повезло.

Я была совсем другого мнения.

— Думаешь, у нас теперь будут большие неприятности?

Она пожала плечами и словно проигнорировала вопрос.

— Через пару недель получим данные аутопсии. Ты наверняка захочешь взглянуть на них?

— Я вряд ли удержусь от соблазна. — При других обстоятельствах я на самом деле умирала бы от любопытства. Но в ту минуту с трудом сдерживала тошноту.

— На следующей неделе нам нужно будет встретиться и поговорить о случившемся.

— Я должна дать официальные показания?

— Ты ведь нашла его, и в деле упоминается твое имя.

— Хорошо.

— Даже на этой работе можно добиться славы.

— Именно поэтому я все еще здесь.

Мы поздравили друг друга с Новым годом, и я пошла дальше. Миновав еще три камеры, Мартин остановил свою тележку возле жилища Билли Фентона.

— Да это же офицер Уильямс! — воскликнул Фентон. — Так приятно слышать ваши шаги в коридоре. — Он взял с подноса причитающиеся ему пилюли.

У него имелись таблетки всех цветов радуги. Фентон проявил достаточно смекалки, чтобы пожаловаться определенным врачам и психологам на нужные симптомы, и в результате регулярно получал необходимую дозу. Хотя, не исключено, он на самом деле подвержен приступам депрессии, скачкам давления, расстройству кишечника и бессоннице. Фентон держал в руке клочок бумаги так, чтобы я могла через решетку прочитать, что там написано, не останавливаясь и не вглядываясь в его каракули.

— Сладких снов, Фентон. — произнесла я и, не останавливаясь, с невозмутимым видом пошла дальше.

На клочке бумаги было написано: «Помощь нужна?»

Некоторые зэки умеют воздействовать на твой разум. И если не проявить бдительность, все может кончиться тем, что они прочно поселятся в твоем сознании.

Моя смена наконец закончилась. Мне хотелось поскорее вернуться домой. Рухнуть на кушетку и заснуть перед телевизором. Стереть все воспоминания, провалиться в небытие, а потом начать все сначала.

Когда я открыла шкафчик, то увидела записку, прикрепленную к верхней полке. На том же месте, где несколько дней назад я обнаружила рисунок. Надо было поставить новый замок, чтобы отгородить свой мир от всяких озабоченных молокососов.

Я развернула записку. Кто-то хотел меня видеть. Кому-то не терпелось поговорить со мной. Этот некто оставил номер своего мобильного телефона и попросил позвонить, как только я выйду за стены тюрьмы. Значит, как только я окажусь в своем автомобиле. Моя смена закончилась, а вечер только начинался. Автор записки явно испугался, что я не умею читать между строк, поэтому сообщил, что дело срочное. На обороте я увидела его имя. Майк Руддик. Наш тюремный доносчик. Человек, с которым мне меньше всего хотелось бы встречаться.

Я уже надела парку и собралась уходить, но Уоллес поймал меня у раздевалки, чтобы сообщить очередные неприятные новости:

— У нас проблемы. Мы привлекли внимание прессы.

Я ждала продолжения. Его голос звучал мрачно, как поскрипывание троса в темной шахте лифта.

— Нам несколько раз звонили по поводу твоей стычки с Шоном Хэдли.

Стычки? Я замерла от удивления. Репортеры звонили, чтобы расспросить о Хэдли? Но ведь это не он, а Кроули сначала пропал, а затем был найден мертвым. Настоящей сенсацией был Кроули, а не Хэдли — этот жалкий нарушитель спокойствия, которому сломали колено и теперь он не сможет играть в теннис.