Онлайн книга «Отлично поет товарищ прозаик! (сборник)»
|
– Балует, – громко сказала она в комнате вроде бы самой себе. Бабка топталась вокруг здоровенного внука, оглаживая новую вещь на нем, красивую, дорогую, отец подарил: – Раздался, раздался… – Раздался… – сказала мать в комнате, – скоро вышибет дно и выйдет вон. – Илюша. – Бабка понизила голос, чтоб дочь не слышала. – А сам-то он, Семен, как? – Ну, я же сказал, баб, нормально! – Мосты он сделал себе? Собирался… – Бабань, знаешь, я уже лет с пятнадцати никому в рот не заглядываю. – Напрасно, – ехидно вставила мать, – может, ума бы у кого набрался. Илья подошел к ней, обнял прямые худые плечи. – Мать, – нежно протянул он, – давай наконец дружить. Махни ты на меня чем-нибудь, допускай все до… – До лифчика, знаю… – перебила мать и вздохнула: – Удивительно, как мы воспитали такую свинью. Стирали вдвоем молча и споро. Илья выжимал белье – в машине отжим уже лет семь не работал – и развешивал его на балконе. – Сегодня, глядишь, без приключений обойдется, – обронила ненароком бабаня и сглазила. Минут через пять грохот оборвался, стало слышно стрекотанье маленького будильника в столовой, и на лестничной клетке всплеснулись голоса соседских мальчишек. – Заткнулась, проклятая! – Бабаня в сердцах махнула мокрой, в мыльной пене рукой. – Давай, Илюша! Илья вытер руки не стиранной еще материнской юбкой и полез в мотор. – Когда это кончится, – забубнил он, – ее на свалку пора, эту старую идиотку… Если даже человек выживает под старость из ума… – Почему ты кивнул в мою сторону? – насторожилась бабаня. – «Ура»… Она скоро салютовать начнет. Ее бы на парад… – Не болтай! – откликнулась из комнаты мать. Илья усмехнулся, подмигнул бабке и продолжал уже громче: – Кроме всего, в машине есть нечто крамольное. Что такое «ура» без восклицательного знака? Это едкая ирония. Бабка сердито ущипнула внука за руку, мол, не заводись, не связывайся. В дверях ванной показалась мать. – Кстати, – спокойно сказала она, – что за новая дребедень на твоем захламленном горизонте? В редакции. С писклявым голосом. Илья неторопливо выжал бабкину кофту, сказал с грузинским акцентом: – Зачем человека обижаешь, дарагой? Практиканточка это, студенточка, Леночка. Невинное дитя… А ты на него такие – вах! – слова говоришь! – Ну, дожил, – горько сказала мать. – И невинное дитя с тобой на «ты». – Валя, а что по телевизору? – поспешно заинтересовалась бабка. – Ладно, мать, я буду надувать щеки. – Илья миролюбиво стряхнул пепел с рукава материнского халата. – Как отец русской демократии… Вечером позвонил Егор. Илья лежал на тахте и смотрел по телевизору «Очевидное-невероятное». Егора, университетского друга Ильи, недавно назначили завотделом культуры в большой республиканской газете, и он настойчиво уговаривал друга перей-ти к нему. – Илья, – пропыхтел Егор (с недавнего времени он завел трубку), – ну, как она? – А, эта баба мне порядком надоела. – Какая баба? – спросила из кухни бабаня. – Жизнь, бабаня, жизнь… – отозвался внук. – Яблочко кинь. – Что нового? – Могу посоветовать, что делать, чтоб хлеб не черствел. – Вот и я о том же, – оживился Егор. – Слушай, от нас Еремеев ушел. Пойдешь на его место? У нас хорошие ребята подобрались, такие дела можно завернуть. – Ты все горишь… молодец, Гошка! А я уже лет пять только анекдоты травлю. – Я смотрю, тебе уютно овощи солить. – Да, мне нравится лудить и паять кастрюли. Я приношу прямую пользу домашним хозяйкам. – Ты непробиваем! В последний раз: пойдешь вместо Еремеева? – Нет, Гошка. – Ну почему?! Сколько ты, в конце концов, на своих соленых огурцах имеешь? – Чудак ты… При чем тут имеешь – не имеешь. Мне хватает. И потом, сколько у вас положат? На десятку больше? А ты знаешь, что язва желудка, между прочим, на нервной почве заводится? – У тебя заведется! – буркнула мать, не поднимая головы от тетрадки. – Играйте, мальчики, в серьезную журналистику. Я ж вам не мешаю. – Хозяин – барин. – По голосу чувствовалось, что Егор искренне огорчился. – Что-то я хотел тебе сказать… забыл… У Матвея зуб прорезался. – Вот это дело! – Что-то все-таки я хотел тебе… Да! Слушай, знаешь, кого я встретил? – Ну? – Угадай! – Ну! – Не поверишь – Наташу! – Какую Наташу? – Здравствуйте! – в сердцах воскликнул Егор. – Ты в своем репертуаре. – А, ну-ну… – хмыкнул Илья. – Видел, высотный дом на углу Кировской и Новомосковской строился для научных работников? Его сдали досрочно, мы материал о бригаде делали. Так вот, Наташа там квартиру получила. В подъезде столкнулись. – Планировка удачная? – Ты бы хоть спросил: как она! – Ну, как она? – Илька, я обалдел! Сказка Шахерезады. Глазищи, ноги, талия – черт знает что такое! Магическое перевоплощение! Постой, я сигарету возьму, эта проклятая штука все время гаснет. Илья положил телефонную трубку на грудь, зевнул и вытянул ноги. Из кухни вышла бабка, накрыла внука пледом, положила рядом два яблока. Илья поймал ее пухлую морщинистую руку со свекольными от готовки борща пальцами и поцеловал. – Бабань, ты меня любишь? – сиротливым шепотом спросил он. – Ведь правда, я тебе небезразличен, бабаня? Бабка растрогалась, поцеловала внука в голову. – Ба, а правда, я – видный мужчина? – Ты или говори, или трубку повесь! – прикрикнула мать. Она уже написала планы на понедельник и сейчас сидела в кресле, читала газеты и выписывала основные события – после уроков она проводила политинформацию в своем десятом выпускном. – Алло, – Илья жевал яблоко, – очевидное-невероятное: талия, ноги, грудь – дальше? – Тьфу! – сказала мать. – Да? Ты бы сам видел ее, – отозвался Егор. – Замужем, двое пацанов, кажется, но главное – главное, диссертацию по статистике защитила, ведущий специалист какого-то института, она говорила какого, я тут же забыл. – Молоток баба… – похвалил Илья. – В ней всегда эта жилка билась – целеустремиться в конец железнодорожного полотна. – Но похорошела – фантастика! – Ты не захлебнись, Егор! – хмыкнул Илья. – Что, Ира у тещи? |