Книга Полный улет, страница 40 – Чарльз Хигсон

— Хорошо. Что ж, тогда давай это выясним.

Они откатили стул с Германом от стола и оставили в углу. Затем Ноэль взял другой стул и уселся на нем перед компьютером, его пальцы нерешительно зависли над клавиатурой.

— Так, — сказал он, похлопывая руками и делая глубокий вдох. — Так…

Он снова похлопал руками:

— Ну вот. Что теперь?

Пайк посмотрел на клавиатуру, надеясь, что он каким-то образом неожиданно поймет, как работать с компьютером.

Ноэль вытянул указательный палец и наобум двинул его по направлению к кнопкам. Пайк схватил его руку и отшвырнул.

— Давай не будем торопиться, — сказал он. — Мы ведь не хотим все уничтожить или сломать.

— Может, здесь найдется руководство, — предположил Ноэль.

— Что, Герман показался тебе чуваком, которому нужно руководство?

— Нет. Но ничего не случится, если мы поищем. Можем же мы, по крайней мере, поискать.

Кирсти сидела в странной деревянной комнате, которая, она знала точно, не была домиком Вэнди, и полностью сосредоточилась на «Супер Марио». Ей здесь нравилось. Вокруг стоял приятный запах, было тепло и уютно. Она никогда прежде не бывала в подобных комнатах.

Маленький Марио прыгал и носился по экрану. Она еще никогда не проходила так далеко. Сейчас девочка сражалась с Купа-Кингом, который с гудением носился на своей космической штуковине. Но Герман рассказал ей, что нужно делать. С тех пор как Кирсти поговорила с ним, у нее получалось все лучше и лучше. Герман ей понравился. Он был добрый дядя, не то что мистер Пайк. Мистер Пайк был грубым и властным. Он всегда смотрел на нее так, что она чувствовала себя виноватой. К тому же мистер Пайк был старым, совсем дедуля. Герман был хороший дядя. Он мог поиграть с ней в игры.

Неожиданно Кирсти улыбнулась. Получилось! Она победила Купа-Кинга, и Марио освободил принцессу Поганку. Для нее заиграла победная мелодия, экран замелькал, по нему забегали цифры. Девочка понаблюдала, как сменяются картинки, потом было скучновато — только разные имена, и все. Игра закончилась. Кирсти выключила «Гейм Бой» и положила его себе в карман.

Герман обещал дать ей другие игры. Но сейчас он спал, правда, выглядел он не очень хорошо. Он с ней даже не поздоровался. Возможно, Герман мертв. Кирсти стала ждать. Папа сказал ей ждать здесь, и она ждала, сложив руки на коленях и глядя по сторонам.

В углу комнаты стояла железная корзина с углем. Возможно, это было для огня. Окон не было, за исключением одного, маленького, на двери. Здесь также были две деревянные лавки, одна пониже, другая повыше. Наверное, одна была для детей, а другая — для взрослых. И, хотя девочка сидела на нижней, ее ноги не доставали до пола. Она потянулась носочками, но так и не смогла достать до пола.

Через некоторое время зашел папа. У него в руках было несколько потрепанных книжек. Папа улыбнулся ей и присел на корточки. Он взял ее за руки, что делал нечасто.

— Сладкая моя, — сказал он. Кирсти не любила, когда он называл ее так. Ее звали Кирсти. — Сладкая, что такое мышка?

Она в удивлении смотрела на него: он что, шутит? Каждый знает, что такое мышка.

— Мышка у компьютера, — уточнил он. — Компьютерная мышь.

— Ты этого не знаешь?

— Нет. Но я уверен, что ты знаешь.

— Конечно, знаю.

— Ты пойдешь и покажешь мне?

Кирсти соскользнула с лавки и, держа папу за руку, вернулась с ним в комнату Германа.

Герман по-прежнему сидел на стуле, но теперь его откатили от стола, а на голове у него была какая-то тряпка. Выглядел он очень глупо.

— Что Герман делает? — спросила девочка.

— Он… он спит.

— Он умер? — Кирсти была уверена, что он мертв.

— Да.

— Хм. Вот это — мышка.

Кирсти показала на маленькую коробочку с кнопками, от которой к компьютеру тянулся длинный провод.

Пайку стало невыносимо стыдно из-за того, что приходилось зависеть от шестилетней девочки.

— Хорошо, Кирсти, — сказал он. — Герман оставил для тебя сообщение. Но мы не знаем, как его прочитать.

Кирсти посмотрела на монитор, потом взяла мышку и поводила ей по поверхности стола. Курсор на экране передвинулся к картинке с шахматной фигурой. Кирсти дважды нажала кнопку на мышке, и изображение на экране изменилось. Теперь возникло два слова в рамочках:

ИГРЫ.

ЧЕС.

— Ты можешь заглянуть, что написано в «Чесе»? — спросил Пайк, не вполне уверенный, правильно ли он формулирует вопрос.

— Можно я поиграю в игры? — заканючила Кирсти. — Герман обещал мне игры.

— Через минутку. — Пайк старался говорить без раздражения.

— Позже, сладкая, — сказал Ноэль. — Давай сначала посмотрим, что есть под «Чесом», а потом ты сможешь поиграть. Здесь должно находиться очень важное послание.

— Ну ладно. — Кирсти передвинула курсор и снова нажала на кнопку. Появилась другая рамочка, в которой было одно-единственное слово:

КАРДИГАН.

— Хорошо, — сказал Пайк. — Теперь дальше.

— Это все, — сказала Кирсти. — Здесь больше ничего нет.

— Все? — спросил Ноэль. — Только «Кардиган»?

— Да. Можно мне теперь поиграть?

— Да, играй, сладкая.

Кирсти снова нажала кнопку, и через некоторое время экран заполнило цветное изображение. Девочка погрузилась в игру, управляя неким созданием, напоминающим желтое бланманже, которое двигалось по причудливому лабиринту. Игра сопровождалась то писком, то звуками стрельбы.

Пайк и Ноэль оставили ее в покое. Они ушли на другой конец комнаты и сели на очень удобный черный кожаный диван.

— Кардиган? — раздраженно проворчал Ноэль. — Что за чертово послание с кардиганом? Он приложил столько сил, а нам от этого толку мало.

— Может, он бредил. Чушь, которую несут умирающие.

— Я так не думаю.

— У Чеса был какой-нибудь особый кардиган? — спросил Пайк.

— Нет, конечно, ни хрена не было. Какой может быть особый кардиган?

— Ладно. — Пайк принялся думать, но в голову ничего не приходило.

— Может, здесь нужно выстроить смысловую цепочку, — предложил Ноэль. — Ну, ты знаешь, типа: кардиган, свитер… холод.

— Снежная королева, — саркастично добавил Пайк. — Надо искать ее.

— Я просто рассуждал, — сказал Ноэль. — Как насчет «кардиган — Паттерсон». Может, это рифма?

— Все равно это ничего нам не дает.

— К тому же, не рифмуется, — согласился Ноэль, потягиваясь. — Сейчас слишком поздно. Мозги совсем не варят. Нам придется заночевать здесь. Мы не можем снова останавливаться у отца на ночь.