Онлайн книга «Дурная слава»
|
— Дурак!! — в сердцах воскликнула Наташа. И это про начальника Питерского угрозыска! — Волнуется девушка! — пояснил Гоголев товарищам по оружию. — Ясный корень, — кивнул Грязнов. — Только нашла себе мужика — и вот тебе… почти потеряла. А баба-то славная, жаль будет, если что… — Но-но, ты, Славка, не каркай! — одернул его Турецкий. — А-а-а, это я от напряжения. Четвертый день ждем. СОБР под ружьем держим. Сколько ж томиться еще? — Думаю, недолго. Может, уже сегодня все и закончится. Как нотариуса вызовут, так наша партия и начинается. — Скорей бы! Ждать и догонять — хуже нет! — прогудел Грязнов. Артем Михайлович Тихомиров направлялся на дачу. Пятница, дело к вечеру, пора подумать об отдыхе. Там, в Мельничном, где стояли по соседству два коттеджа: Тихомировых и Стрельцовых, — уже топилась банька, мариновались шашлычки, охлаждалась водочка. Сидя в «мерседесе», он слушал магнитофонную запись вмонтированного в панель приемника. «Жучки» в кабинете Стрельцова были установлены недавно, с тех пор как прежний начальник службы безопасности ушел вместе с бывшим гендиректором. С тем мужиком контакт установить не удалось, ну и хрен с ним. Зато нынешний, Володька Викторов, тут же согласился сотрудничать. И теперь он, Тихомиров, был в курсе всех разговоров Сашки, слушал их, как теперь говорят, в режиме реального времени. Какие-то он там проворачивал темные делишки в своей клинике. Нужно было выяснить, что именно и какой с этого навар может получить он, Тихомиров. Последняя запись касалась разговора Стрельцова с женой. Видимо, обсуждали какого-то больного. «Ну, как он?» — спросил Стрельцов. «Все идет своим чередом. — Это голос его жены. — Даже быстрее, чем нужно». «Нам быстрее и нужно. Чего тянуть?» «Собственно, нотариуса можно хоть сегодня вызывать». «И вызывай. И где твоя Нина? Почему ее на работе третий день нет?» «Ты же знаешь, она так переживает…» «Плевать мне на ее переживания! И так спектакль на похоронах устроила: кидалась на гроб как умалишенная. Будто родню хоронила… Люди же все видят, разговоры пошли…» «Ну какие теперь разговоры? Все кончилось. Дай ей время в себя прийти». «Не дам! Хватит поблажек!» «У нее официальный больничный — давление поднялось». «Я сейчас сам к ней заеду, устрою патронаж. Всех людей из лаборатории разогнала, кто теперь работать будет? Там полтора лаборанта сидят, зашиваются. А она, видишь ли, скорбит! Звони нотариусу!» Было слышно, как женщина набирает номер, затем ее голос: «Моисей Израилевич? Это Никитенко. Не могли бы вы к нам завтра подъехать? Как — в отпуск? А вы меня не предупредили… Ну да, я понимаю, горящая путевка это дешевле… И надолго? Две недели… Послушайте, но это никуда не годится! Мы договаривались, что вы будете предупреждать заранее. Сегодня? Ну хорошо, давайте сегодня. Через час сможете? Я буду ждать. Палата та же. Вас проводят. Ну спасибо!» «Слышал? Он уезжает». «Ну потерпим пару недель. Туманова кончим и прервемся. Мне вообще что-то муторно. С Бобровниковым история странная…» «На тебя не угодишь. Был Бобровников — плохо, нет его — опять плохо». «Так он есть!» «Но он же в коме! Ты видел машину? Там же места живого нет!» «Машину я видел, а тело Бобровникова не видел». «Его сразу же увезли, он еще жив был. Что-то ты все выдумываешь, усложняешь? Нет, с тобой только Нина может управиться…» «Отвяжись от меня со своей Ниной! — закричал вдруг Стрельцов. — Иди и занимайся своим делом!» «Нужно позвонить патологоанатому». «Так иди в свой кабинет и звони! У меня здесь что, переговорный пункт?» Были слышны быстрые шаги, затем громко хлопнула дверь. «Достали, бабье…» — прошипел Стрельцов. На этой мажорной ноте запись обрывалась. …Стрельцов выехал за ворота клиники. Он все же решил навестить родственницу. И выгнать ее на работу. Это черт знает что творится. За спиной уже слышны шепотки: мол, генеральный директор носит фамилию Баркова, а не Стрельцов. Какой-то остряк предложил даже называть ее Пал Палыч Барков, учитывая некоторые особенности натуры… Все эти сплетни приносила в клюве дерматолог Зябликова. Ну с остряками мы разберемся, но и с Ниной пора разбираться по-крупному. Он звонил долго, раз шесть. Наконец за дверью послышались шаркающие шаги, она отворилась. Баркова стояла на пороге в засаленном халате, из-под которого торчала ночная рубашка, волосы ее были растрепаны, она покачивалась, глядя на Стрельцова мутными глазами. — Нина! Ты что это? Да ты пьяна? — поразился Стрельцов. — У меня больничный, — прохрипела родственница и попыталась было захлопнуть дверь. Стрельцов едва успел сунуть в щель «дипломат». — Прекрати сейчас же! Пусти меня! — закричал он. Она медленно пошла в глубь квартиры. Стрельцов вошел, озирая замызганные, обшарпанные обои, протечки на потолке, истертый линолеум под ногами. Когда-то это была двухкомнатная коммуналка. Соседкой Нины Павловны была одинокая старушка, которая однажды в результате «известной процедуры» тихо скончалась. Процедуру проводила сама Нина Павловна, она делилась впечатлениями со Стрельцовым. «Просто удивительно: такой тихий уход, я и себе бы такой пожелала», — говорила она. Было это года три тому назад. И что же, за это время Нинка не могла привести квартиру в порядок? При ее-то деньгах? Он попал сюда впервые и был просто поражен. Нина дошла до комнаты в конце коридора, Стрельцов направился следом. Комната с разложенным диваном, на котором скомкано несвежее белье. Стол, заставленный остатками пищи, початая бутылка водки. Под столом он насчитал еще три пустые поллитровки. — Ты что делаешь, Нина? Что ты творишь? — От гнева и изумления он никак не мог найти нужный тон. — А что такое? Я больна и имею право болеть как хочу! — Врач был? — Был. — И ты принимала врача в таком бардаке? — Тебе-то что? Успокойся, здесь две комнаты, я принимала ее в другой. — И что у тебя? — Давление. Почти гипертонический криз. — И ты снимаешь его таким образом? — кивнул он на бутылки. — Тебе-то что? Чего ты приперся? Я больна, я потеряла… — Она как-то сухо всхлипнула. — Это я вообще обсуждать не намерен, — ледяным тоном перебил ее зять. — Не намерен? Скажите пожалуйста, какие мы чистоплюи! — злобно зашипела женщина. |