Онлайн книга «Красные моря под красными небесами»
|
– Эзри, а в чью каюту мы с тобой едва не вломились? – пробормотал Жан. – В каюту Треганны, – промурлыкала она. – Эй, а чего это ты вдруг остановился? Мне нравится, когда меня ласкают. Вот, так гораздо лучше… – А она рассердится? – Не больше обычного. – Эзри, зевнув, пожала плечами. – Ей же никто не запрещает ко мне ломиться… Мне сейчас некогда о манерах раздумывать, есть занятия поинтереснее. – Она поцеловала Жана в шею, и он задрожал от наслаждения. – Между прочим, Жером, до утра еще далеко. Может, мне эту перегородку хочется снести ко всем чертям… – Если хочется, так и поступим, – прошептал Жан, устраиваясь поудобнее, чтобы оказаться лицом к лицу с Эзри, и осторожно погладил тугие бинты на ее плечах – единственное, что она благоразумно не стала снимать. Он обхватил ее лицо ладонями, запустил пальцы в густые кудри и поцеловал бесконечно долгим поцелуем, знакомым лишь тем, для кого губы любимой – все еще новая, неизведанная территория. – Жером… – прошептала она. – Ох, Эзри, прошу тебя, не зови меня так, когда мы с тобой наедине. – Это почему еще? – На самом деле меня зовут иначе… – Он осыпал поцелуями ее шею и тихонько шепнул на ухо свое настоящее имя. – Жан… – повторила она. – О боги… скажи еще раз… пожалуйста… – Жан Эстеван Таннен. Мне нравится. – Я твой и только твой. – А взамен я тебе свое имя подарю. Эзриана Дастири де ла Мастрон, – прошептала она. – Леди Эзриана из рода Мастрон в Никоре. – О боги! Так у тебя и поместье есть? – Ну это вряд ли. Младшим дочерям, сбежавшим из дома, ни поместий, ни титулов не полагается. – Она снова поцеловала его, шаловливо взъерошила бороду. – Вдобавок я оставила родителям такое прощальное письмо, что они тут же лишили меня наследства. – Сочувствую. – Вот еще! – Она погладила его грудь. – Всякое бывает. Главное – не думать об утратах, а в жизни всегда отыщется то, что поможет забыть о прошлом. – Верно, – согласился он, и на этом разговор оборвался – нашлось занятие поинтереснее. 9 Полуденная жара, переполненный мочевой пузырь (зря все-таки он выпил три кружки вина), жалобные стоны похмельных страдальцев и острые коготки какой-то крошечной пушистой твари, вцепившейся в загривок, разогнали дурман ярких сновидений. Локк внезапно вспомнил паучиху Треганны, в ужасе перевернулся, стащил с шеи незваного гостя, торопливо заморгал, стряхивая остатки сна, и удивленно поглядел на крохотного черного котенка с узкой мордочкой. – А это кто еще такой? – пробормотал Локк. Возмущенно мяукнув, котенок, по обычаю всех кошек, негодующе уставился на него взглядом разгневанного тирана, будто говоря: «О презренный, ты посмел нарушить мой сладкий сон и за это немедленно умрешь страшной смертью». Впрочем, вскоре двухфунтовый малыш сообразил, что сломать шею жертвы мощным ударом карающей лапы вряд ли удастся, а потому вцепился коготками в плечо и завозил мокрым слюнявым носом по Локковым губам. Локк брезгливо отшатнулся. – О, а вот и Король! – сказал кто-то слева от Локка. – Да не король, а шут, – буркнул Локк, осторожно прижав котенка к груди, будто хрупкое и чрезвычайно опасное алхимическое приспособление. Пушистый комочек тут же довольно заурчал. Оказалось, что слева от Локка растянулся Джебриль – в чем мать родила. Локк удивленно выгнул бровь. – Король, Король, – улыбнулся Джебриль. – Это котенка так зовут. У него белая манишка, а еще нос вечно мокрый. – Он самый. – Значит, Король. Ну все, Равейль, считай, тебя за своего держат. Смешно, конечно. – Ага, свершилась моя заветная мечта. Локк оглядел полупустой баковый кубрик: из нескольких углов слышался громкий храп, какой-то бедолага спал беспробудным сном в луже блевотины, но многие уже потягивались, зевали и пробирались к выходу. Жана нигде не было. – А ты как ночь провел, Равейль? – спросил Джебриль, приподнимаясь на локтях. – Добродетельно. – Искренне соболезную, – улыбнулся Джебриль. – Малакасту знаешь? Ну, рыжую такую, из Синего отряда? У нее еще кинжалы на пальцах вытатуированы… По-моему, она… В общем, я всегда думал, что таких женщин на свете не бывает. – То-то ты рано с пирушки сбежал. – Ага. Малакаста – очень настойчивая женщина. А уж ее друзья… – Джебриль устало потер виски. – Ох, а боцман из Красного отряда, тот, у которого пальцы на левой руке обрублены… я и не подозревал, что богобоязненные ашмирские юноши на такое способны! – Юноши? С каких это пор ты парнями интересуешься? – Так ведь в жизни все попробовать надо, хотя бы разок-другой, – с ухмылкой заявил Джебриль. – Или раз пять или шесть, не помню уже. – Он рассеянно почесал живот и с неподдельным удивлением произнес: – Вот черт! А куда мои портки подевались? Вчера ж вроде были… Немного погодя Локк, одной рукой придерживая Короля, выбрался на залитую солнцем палубу и зевнул. Котенок сделал то же самое, отчаянно пытаясь вырваться из рук и снова вскарабкаться Локку на загривок. – Дружиться с тобой я не собираюсь, так что иди отсюда, еще кого-нибудь обслюнявь! – Локк укоризненно поглядел на пушистого черного деспота, бережно опустил его на палубу и, помня о том, что за грубое обращение с корабельными котами можно и за бортом оказаться, осторожно подтолкнул его босой ногой. – А у тебя есть право этому котенку приказывать? – раздался голос за спиной. – Мало ли, вдруг он сегодня старшина вахты? Локк обернулся: на полубаке стоял Жан, натягивая рубаху. – Эх, если б он в рангах разбирался, то наверняка занял бы место где-то посредине, примерно между Дракешей и Двенадцатью богами, – ответил Локк, не сводя взгляда с приятеля. – Ну, привет, что ли? – Привет. – Слушай, разговор о том, какой я дурак, грозит затянуться, а меня вчерашнее синее вино мучает, поэтому давай по-быстрому… – Прости меня, – сказал Жан. – Нет, это я должен прощения просить. – Я в том смысле, что мы с тобой отлично умеем друг у друга больные места выискивать. – Знаешь, среди многочисленных достоинств битвы нет одного – спокойствия она не внушает. Так что я тебя нисколько не виню… ну, за то, что ты мне сказал. – Мы с тобой обязательно что-нибудь придумаем, – настойчиво зашептал Жан. – Я же понимаю, ты не… я не хотел тебя обидеть… – Твои упреки я заслужил. Ты во всем прав. Мы с Дракешей полночи беседовали… – Правда? – Я ей обо всем рассказал… – Локк нарочито потянулся, торопливо подавая Жану условные знаки: «Обо всем, кроме картенских магов, „Венца порока“, Каморра, наших истинных имен. Все остальное – правда». |