Книга Лекарство для безнадежных, страница 18 – Кирилл Григорьев

— Мы его часа два назад взяли, — рассказывал майор, звеня ключами. — За пару кварталов от вашего пожарища. Никакого сопротивления. Брел себе по улице и бормотал что-то под нос. В руках нес бутылку с бензином, да и сам, как видите, настолько провонял, что хоть нос затыкай.

— Он что-нибудь говорил? — поморщился Петровский от резкого запаха. — Хоть что-то?

— Молчит.

— Ну и вонища! — произнес Тополев в сердцах.

— Хорошо, что посетителей сегодня у нас мало, — весело заметил сержант.

Майор открыл дверь камеры и строго на него посмотрел.

— Синицын, — спросил он. — А ты что здесь делаешь?

— Объясняю дислокацию, товарищ майор! — бодро отрапортовал сержант.

— От двери объясняй.

— Понял.

Друг за другом они вошли в камеру.

Второй задержанный сидел в самом дальнем углу темной безжизненной тушей.

— Свет у нас сегодня полдня барахлит, — пояснил майор, зажигая фонарик. — Только завтра починить обещали.

Вблизи бензиновая вонь была просто нестерпимой.

Луч фонарика осветил грязные руки, драный темный пиджак и помятые брюки, неловко заправленные в бежевые резиновые сапоги. Луч поднялся выше, к пятнистой байковой рубашке, тонкой шее и остановился на давно небритом заросшем лице. Маленькие глубокопосаженные глаза лихорадочно поблескивали во мраке. Толстые губы быстро шевелились, словно задержанный читал про себя какую-то нескончаемую молитву.

— Вот так и сидит часов пять, — констатировал майор. — Шепчет про себя что-то, на вопросы не отвечает. Кто, откуда — ни малейшего понятия.

Тарас, сдерживая дыхание, что бы не задохнуться, присел на корточки. Прислушался. Задержанный быстро читал первые строки «Отче наш», как скороговорку, по кругу, еле уловимо при этом покачиваясь.

— Ты кто? — спросил Петровский, тронув его за руку.

— Тарас Васильевич, — встревожено произнес за его спиной Антон.

— Да бессмысленно все это, — сказал майор. — Мы его уже и так, и сяк пытались. Ноль эмоций.

— Он словно в трансе, — кивнул Петровский и полез в карман пиджака. Повозившись там несколько секунд, вытащил руку с зажигалкой.

— Тут же бензином все провоняло! — вскрикнул Тополев.

— Он знает, — сказал майор, отступая на шаг.

Длинный язык пламени осветил на мгновение камеру.

Петровский поднес зажигалку к глазам бомжа и поводил мерцающим огоньком из стороны в сторону.

Наверное, раньше это был приличный и интеллигентный человек. Может быть, даже человек науки. А потом, спился, потерял квартиру, работу, жену и стал еще одним солдатом в неисчислимой армии бомжей, ночующих по подвалам.

Издержки капитализма, подумал Петровский. Как отвратительно, что этими издержками оказываются люди!

Огонек зажигалки задрожал в глазах бомжа.

И внезапно они дернулись.

— Пить, — достаточно внятно попросил он.

— Позже, — произнес Тарас, не убирая зажигалку. — Ты кто?

— Иван… Иван Житцов…

— Зачем ты это сделал?

Бомж несколько раз дернулся, словно в судорогах.

— Что сделал?!

— Поджог вчерашний.

— Ах, это…, — как показалось Петровскому, с облегчением произнес Иван. — Страшный человек… Демон…приказал…. Дал денег…

— На бензин?

— Дал денег…

— На бензин? — переспросил Петровский.

— Да…, — произнес бомж одними губами.

Говорить ему, очевидно, было трудно.

— Как он выглядел?

Бомж молчал.

— Как выглядел страшный человек?

Его губы вновь вспомнили о молитве.

Петровский закрыл зажигалку и поднялся.

— Дайте ему воды, — посмотрев на майора, сказал он. — Может еще что-нибудь расскажет.

— А ловко вы это проделали, — восхитился тот. — Надо будет взять на вооружение.

— Берите, — пожал Тарас плечами. — Только зажигалку лучше не одноразовую иметь — иначе пальцы сожжете. Кстати, мне почему-то кажется, что совершил он не только поджог.

Майор вопросительно поднял голову.

— Что-то страшное, — пожал плечами Петровский. — Что-то, чего боится сам. Даже вспоминать боится.

— Ну, что, Тарас Васильевич, трогаемся? — спросил Тополев.

Петровский не успел ответить.

Из темного угла, где сидел бомж, внезапно раздался чистый и ясный голос.

— Так это Петровский, что ли? Прости, не узнал сразу.

Майор дернул фонарем, и луч света вонзился в угол, выхватив из темноты грязное лицо с шевелящимися губами.

— Погасите свет! — почти крикнул Тарас.

Темнота снова шагнула в камеру.

— Это я, — осторожно сказал Петровский, моргая глазами. — Но кто ты?

— Не узнал, да? — ехидно спросил голос. — Твой старый знакомый, Тарас Васильевич. Сколько лет, сколько зим.

— Выйди, покажись.

— Всему свое время, Тарас. Я выйду, когда мне это будет нужно. А сейчас хочу сказать тебе только одно. Будь осторожен. Будь очень внимателен и осторожен. И паренька своего лучше останови. Потому, что если он попадет ко мне, Москва это надолго запомнит.

— Да, кто ты?! — в сердцах бросил Петровский.

Иван Житцов молчал.

4

У входа в отделение они закурили.

Майор и Петровский, нервно роняя пепел.

Тополев все никак не мог справиться с пуговицами плаща.

— Кто это был? — спросил майор после долгой паузы.

Петровский пожал плечами.

— И что нам теперь с этим типом делать?

— Отдайте его нам, — предложил, наконец, Тарас. — Завтра утром. Все равно, доказать его участие в поджоге практически невозможно. Может быть, нашим специалистам удастся хоть что-нибудь из него вытянуть.

— На что это вы намекаете? — прищурился майор. — Пытки?

Тополев нервно рассмеялся.

— Конечно, нет, — покачал головой Петровский. — Глубокое сканирование подкорки.

— Знаете ли, как вас там? А, Тарас Васильевич, мы — люди простые и таких слов не знаем. Знаем только одно: преступник должен сидеть в тюрьме.

— Он завтра ото всего откажется, — вздохнул Петровский.

— Подождем до послезавтра, — упрямо сказал майор. — Некоторым временем мы все-таки располагаем.

— Да что у вас есть на него? — едва не рассмеялся Тарас. — Пробки от бутылок? Запах бензина? Смешно же, в самом деле.