Онлайн книга «Тайна острова Химер»
|
Мари была недовольна собой. Ее вспыльчивость иногда одерживала верх над рассудком, и тогда она обижала тех, кто ей противоречил. Она не сомневалась в своей любви к Лукасу и все же хлопнула дверью при первом же проявлении непонимания. Повторяя себе, что он очень в ней нуждается, она пообещала себе отныне быть более терпимой к чужому мнению. Она уцепилась за эту первую здравую мысль, единственную, которая помешает ей зациклиться на словах Кристиана и той записке из букета: она и вправду ничего не знает о Лукасе. Мари не заметила, как ноги привели ее на маленькое семейное кладбище — вдруг на нее дохнула ночная свежесть, ее окутали сладковатые запахи цветущих кустов. Скрипнув железной ажурной дверцей, Мари направилась прямо к могиле матери, Мэри Салливан. Она присела и стала шарить в темноте рукой по мраморной стеле, ища медальон, который положила туда сама. Его не было. И вдруг на уровне ее глаз вспыхнул огонек фонарика, который держала чья-то рука. Рука Райана! Она резко выпрямилась. — Я тебе нужен? Мари онемела от неожиданности, пораженная его способностью появляться в местах, где его меньше всего ждали. Уж не следил ли он за ней? — Я оберегаю тебя, — улыбнулся он. — Я чувствую, когда ты во мне нуждаешься. Она преодолела в себе странное смешение влечения и подозрительности, которое он каждый раз пробуждал в ней, и по возможности холодно изложила Райану гипотезу ПМ, согласно которой он, Райан, является автором всех убийств. Он задохнулся от смеха, потом извинился: его брат действительно мог так думать, неудивительно, что она прислушалась к нему. — Ну и какие же, по-твоему, у меня должны быть на то причины? — Если предположить, что именно ты похитил письмо Мэри, ты стал обладателем некой тайны, которую она хотела передать своему ребенку. И если она обвиняла свою семью, от которой сбежала — не знаю уж, какое ужасное открытие заставило ее так поступить, — ты вполне мог начать мстить за нее Салливанам. — Единственный из этой семьи, кого я охотно убил бы, — вздохнул Райан, — это Эндрю, муж Луизы. Но это сделала вместо меня его болезнь… — В чем он виноват? Райан глубоко вздохнул и закрыл глаза. Видно было, что ему доставляет боль возвращаться в годы, возможно, самые счастливые в его жизни: он страстно любил Мэри, и она любила его с такой же страстью. — У Эндрю Салливана были другие планы касательно будущего своей дочери, и в конце 1967 года он не колеблясь насильно лишил ее свободы, чтобы нас разлучить… — Неправда, — перебила его Мари. — Луиза сказала мне, что Мэри сбежала к тебе. — Она солгала. Либо Эндрю все устроил без ее ведома. Мэри знала, что ее семья никогда не согласится на наш брак… Мари почувствовала, как в голосе ее отца зарождается глухая ярость, разрастающаяся по ходу повествования, как бередит она его раны. — Мэри действительно решила сбежать ко мне, мы даже назначили свидание… Я ждал ее, ждал много дней… Она так и не пришла. Чем дольше, тем больше я сходил с ума от беспокойства. Не выдержав, я пришел к Салливанам. Эндрю повел себя ужасно, его поведение было оскорбительным. С явным удовольствием он сказал, что поместил дочь в надежное место и я ее больше не увижу. Не будь он ее отцом, я бы его убил. Она заметила, как в глазах отца молнией мелькнул холодный блеск, свойственный тем, кто способен убить без угрызения совести одним ударом. Но сразу же его выцветшие голубые глаза заволокла безграничная печаль. — Я перевернул небо и землю, чтобы отыскать ее. Однако через несколько недель она вдруг объявилась! Моя красавица, счастье мое, она была со мной… Мари, зачарованная нерастраченной силой любви, которую все еще испытывал Райан к Мэри, увидела, как он ушел в себя. Лицо его словно засветилось от захвативших его воспоминаний. Ей пришлось повторить вопрос, чтобы он опять вернулся к ней. — Что же с ней случилось? — Я сотню раз спрашивал Мэри об обстоятельствах ее исчезновения, но она не хотела мне говорить. — Что ей мешало? Райан сделал над собой видимое усилие, чтобы поведать дочери о самом горестном из своего прошлого. — Она пообещала все рассказать потом, позже… Она сказала, что если я узнаю правду о том, что сделала с ней семья, я захочу мстить… Все, что она хотела, — это побыстрее убежать от своих родственников, из этого места… Я не стал настаивать… — А она прожила слишком мало и не успела открыть свою тайну… Вот разве что в письме, которое она оставила для меня, но которое у меня похитили… Райан улыбнулся своей дочери и достал из внутреннего кармана куртки крафтовский конверт, исчезнувший в день свадьбы. — Это ты его украл? — Я просто взял его. Пойми, это все, что у меня осталось от нее… Из конверта он вытащил блокнот, попорченный плесенью и сыростью. Странички его так слиплись, что образовали негнущийся кусок картона с пятнами расплывшихся чернил. Невозможно было разобрать ни слова. Райан отдавал его на исследование в лабораторию, но, увы, не осталось ничего от свидетельства Мэри. Зато… В лунном свете, к которому они уже попривыкли, он испытующе всматривался в лицо Мари. В его зрачках она прочитала колебание и беспокойство, чувствовалось, он боится говорить, боится за нее. — Было что-то еще? — Да, настолько невообразимое… — Говори, — твердо потребовала Мари. Тогда Райан вынул из конверта довольно помятый лист, заключенный в пластиковую обложку, и, не сводя глаз с дочери, протянул его ей. Взгляд Мари словно приковался к документу, пришедшему из прошлого, она не верила глазам своим… Это было непостижимо… То был нарисованный пастелью портрет мужчины, бывшего не кем иным, как Лукасом. Ее Лукасом, тридцатилетним!.. — Это невозможно! — взорвалась она. — Как Мэри Салливан могла передать этот рисунок в нотариальную контору в мае 1968 года? Лукасу в то время только исполнилось шесть лет! Райан перевернул лист и показал дочери на несколько строк на обратной стороне. Определенно рукой Мэри была написана фраза: «Этот человек — чудовище, то, что он породил, — чудовищно». Бездна разверзалась под ногами Мари. Растерянность, замешательство овладели ею, тревожная тоска сжала сердце. Она уже знала, что худшее впереди. Во сне черты Лукаса расслабились, на лбу рассыпались локоны темных волос, и впервые за последние дни лицо его было кротким и даже счастливым. «Чудовище». Навязчивая фраза вертелась в голове Мари, пока она смотрела на спящего мужа. Нет, он не мог быть чудовищем. Но вот его биологический отец… Они с Райаном это допускали. |