Онлайн книга «Танцующая на волнах»
|
– Твоя жена знает, что ты болен? – Да, она все знает. – И все равно уехала? – У нее давно уже своя жизнь… – Он отмахнулся, как если бы напоминание о жене доставило ему физическую боль. Даже лицо его, такое красивое и заметно побледневшее, как показалось Маше, приняло страдальческое выражение. – Кстати, о жене… – Только не говори мне, что она может заявиться сюда в любую минуту. – Маша даже сделала несколько порывистых движений, демонстрирующих готовность быстро собраться и уйти. – Да нет, успокойся, она сюда не приедет. Дело не в этом. Просто в Питере у меня много знакомых, они… Даже не знаю, как тебе сказать… Словом, они должны знать, что я останавливался здесь вместе с женой. – Но разве им не все равно, с кем ты тут живешь? Или твоя жена имеет непосредственное отношение к твоему бизнесу? – Я знал, знал, что этот разговор должен когда-нибудь произойти, но не знал, как тебе все объяснить. – Говори прямо, как если бы я была не твоей любовницей, а деловым партнером. Я не люблю тебя, ты не любишь меня, мы встретились на Невском, пришли в номер, переспали, получили определенную долю наслаждения, разве что ты не заплатил мне, как проститутке… – Не злись. Но она уже успела смахнуть несколько слезинок. Она знала, чувствовала с самого начала, что здесь что-то не так. Страсть страстью, но на ее месте могла бы оказаться любая другая женщина. Ему нужно продемонстрировать перед кем-то, кого она не знает и, возможно, никогда не узнает, что он живет в гостинице со своей женой. Наверно, так надо для бизнеса, а может, и для чего-то другого, о чем она тоже пока не догадывается. – Я должна сыграть роль твоей жены? – Ты на редкость догадлива. Меня скоро не будет, бизнес перейдет к вдове. – Ты так спокойно говоришь о своей смерти. – А что еще остается делать? Я уже три месяца привыкаю к мысли, что меня не будет, а все вокруг останется… – Ты захотел просто пожить в этом дорогом номере… или же собираешься умереть здесь? – Да. Маше стало не по себе. Она уже и сама не знала, злиться на него или пожалеть и стать для него последним человеком, которого он увидит перед своей смертью. А ведь как романтично все начиналось… – Хорошо, я помогу тебе. «Поживу в роскоши, – подумалось ей, – больше ничего не остается. Все равно никто и никогда не поверит, что я жила в „Астории“». – Лучше, если ты никому ничего не расскажешь. Ты можешь мне это пообещать? – Ладно, заметано. Но только спать с тобой я не смогу, извини. В сущности, она сказала то, что думала. Но на душе стало как-то сразу гадко, скверно и тяжело. – Ты сейчас уйдешь? – Да, у меня здесь дела. Надо кое с кем встретиться… – Так ведь скоро ночь… – Сейчас белые ночи. Человек, к которому я поеду, приехал сюда только ради меня. Он будет консультировать Лену в делах после того, как я умру. – Давай так. Пожалуйста, не произноси слова, связанные со смертью. Иначе я брошу тебя. У меня отпуск, я не хотела бы, чтобы мне постоянно напоминали о том, что все мы когда-нибудь умрем. И ты старайся жить так, как если бы ничего страшного с тобой не случилось. Он кисло улыбнулся. – Ты уйдешь, а я? Что делать мне? Я же здесь со скуки помру… – Заметь, ты первая сказала о смерти… – Вырвалось нечаянно. Я тоже отправлюсь куда-нибудь погулять, идет? – Конечно. Сейчас ты переоденешься в одно из платьев моей жены, и мы вместе спустимся вниз. Пусть все видят, что мы с тобой вместе. Согласись, задача не из самых трудных. Ты получишь на карманные расходы пачку долларов и отправишься просаживать их в каком-нибудь баре. Согласна? – На пачку долларов – да, на бар – нет. Когда мне подойти к гостинице? – К часу ночи, не раньше. Погуляешь где-нибудь? – Не вопрос. Только непонятно, зачем мне надевать вещи твоей жены. – Это стильно, это модно, это дорого, наконец. – И где ее одежда? – В шкафу, в спальне. Маша открыла шкаф. Два брючных костюма – светлый и темный, джинсы, куртка, черное короткое платье, туфли, ботинки, сандалии… – Ночью будет прохладно, надень джинсы, куртку, здесь на полке увидишь несколько блузок и кофт. Сообрази, что подойдет больше. С джинсами Лена носила зеленую водолазку. Через некоторое время Маша смотрелась в зеркало и находила себя весьма привлекательной. Владимир отсчитал ей тысячу долларов: – Ну что, до встречи? – Ладно, пошли… Они спустились вниз. Она видела, как ее новоиспеченный любовник о чем-то беседует со служащим в ливрее. Рисуется, подумала она, чтобы их запомнили вместе. Затем к Владимиру подошел какой-то человек, поздоровался так, как если бы они были знакомы. – Да, подгоните машину ко входу… Да у него, оказывается, здесь машина? Или же он взял ее напрокат? Они вышли вместе разве что не под ручку. У парадного стоял черный новенький «Мерседес». – Садись, – кивнул ей Владимир. – Сейчас отъедем, и я высажу тебя за углом… Она села в машину на заднее сиденье. Рядом лежала мужская кожаная куртка. Рука ее скользнула в карман и достала чистый носовой платок и маленькую записную книжку. Быстро полистав ее, она поняла, что и книжка, и куртка принадлежат Шехову Владимиру Владимировичу. Нашла она и страничку на букву Ш, где увидела строчку «Шехова Елена Андреевна» с номером мобильного телефона. Понимая, что через пару минут ее вытряхнут из машины, она решила прихватить с собой записную книжку. На время. – Все, приехали. Выходи. Смотри, как светло… Я очень надеюсь, что ты не бросишь меня и не сбежишь с теми деньгами, которые я тебе дал? – Обижаешь. – Значит, встречаемся на этом же месте ровно в час, договорились? – Договорились. Она обошла машину и, сунув голову в окно, поцеловала Шехова в щеку. – А что со мной будет, если я все же не вернусь? Ты будешь искать мне замену? Он ничего не сказал. – Ладно, я пошутила… Он уехал, а Маша осталась стоять на Невском проспекте. Она не знала, куда идти и что делать. Можно было, конечно, на все плюнуть и вернуться в свою гостиницу, тем более что ее бы там никогда и ни за что не нашли. Но, с другой стороны, пока она была в ванной комнате, Владимир мог залезть в ее сумочку и в паспорте прочесть, кто она и откуда. Но зачем ему это, если он все равно скоро умрет? И что за игру он затеял перед смертью? Решил последние несколько дней или месяцев посвятить устройству своих дел, чтобы весь его бизнес перешел в руки жены? Разве это не противоестественно, если учесть, что она вместо того, чтобы находиться рядом с больным мужем, укатила в Африку? Чужая душа – потемки. Чужая жизнь – еще большие потемки, почти ночь. А вот в Питере в июне ночь белая, ясная, прозрачная. И вообще – жизнь продолжается. У нее в сумочке тысяча баксов. |