Книга Огненная проповедь, страница 90 – Франческа Хейг

Каждое слово рождало в башне отзвук, точно камень, упавший в колодец.

– У меня ничего не осталось. Исчезло всё. Ты сделала это со мной.

– Нет, – она покачала головой, – ты сделал это со мной. Ты сделал меня такой, какая я есть.

– Ты не знаешь Кипа, – вмешалась я.

– Он – мой близнец, – возразила она. – Я знаю его так хорошо, как ты бы никогда не узнала.

Я хотела поспорить, но Кип заговорил первым:

– Касс права. Ты меня не знаешь. Нам не о чем разговаривать.

Он повернулся ко мне. Исповедница стояла между нами и лестницей. В воздухе повисла настороженная тишина. Я бросила взгляд на стальную дверь в стене, хотя знала, что это безнадежно, еще до того, как Исповедница заговорила.

– Не утруждайся. Она заперта.

Она все еще пристально смотрела на Кипа.

– Я, бывало, приходила и смотрела на тебя, иногда, – сказала она. – Когда ты плавал в резервуаре. На меня прямо умиротворение находило, когда я видела тебя таким. Как будто держишь домашнюю лягушку.

– Это отвратительно, – процедила я, вспомнив Кипа, плавающего в резервуаре, и немой ужас той сцены.

– Он сделал бы со мной то же самое, – сказала она. – Он пытался заплатить за то, чтобы меня посадили в камеру.

Исповедница повернулась к Кипу.

– Когда я наблюдала за тобой, ты казался более живым, чем остальные. Иногда я могла поклясться, что ты смотришь прямо на меня. И наши техники докладывали о том, что у тебя наблюдались признаки возможного сознания. Они, конечно, не знали, почему – им ведь было невдомек, что ты не Омега, как другие.

Я попыталась заткнуть ее и обратила всё внимание только на Кипа, низко склонившись над ним.

– Всё, что она говорит о твоем прошлом, – сказала я ему, – это не о тебе, я знаю. Знаю, это не тот человек, какой ты есть.

– Прости, – прошептал он.

– Нет, – покачала я головой. – Не говори этого. Это не ты.

Я вспомнила, что он сказал несколько дней назад: что, если человек, которым я окажусь, мне не понравится, и я не захочу им быть? Кип почувствовал, о чем я подумала.

– Я не знал, – сказал он быстро. – Но после запретного города и всех тех проводов у меня начались какие-то проблески воспоминаний. Ничего особенного. По крайней мере, о ней или о том, что я был Альфой, мне не вспомнилось. Это походило на то, будто я находился в чужой коже. Я думал, что не знать – самое худшее. Но это еще хуже. Человека, которого я чувствовал, переполняли злоба и страх.

Он посмотрел вниз.

– Прости меня.

– Это не ты, – я намеренно говорила громко, чтобы Исповедница слышала. Мне хотелось, чтобы она слышала. – Не извиняйся. Я знаю тебя.

Я провела пальцем по изгибу его клейма, затем прошептала, стараясь даже под взором Исповедницы выкроить сокровенный момент для нас двоих:

– Не имеет значения, что ты – Альфа. Хотя я начала подумывать, что и в тебе есть что-то от провидца.

Он покачал головой.

– Тогда ты бы подумала, что я мог предвидеть то, что произошло.

Зато я предвидела, хоть и не осознавала. Я чувствовала всё это время. Но оказалась слишком глупа, слишком зациклена на себе, чтобы понять, что это значит.

– Может, именно этого ты и не чувствовал, – промолвила я, – но были другие моменты. Например, то, как ты догадывался о моих мыслях и чувствах. Или как ты говорил наперед то, что я только собиралась сказать.

– Думаю, что для этого есть другое слово, – сказал он с так хорошо знакомой мне ухмылкой.

– Итак, ваша маленькая выходка закончена, – прервала нас Исповедница. – Теперь мы ждем. Бороться со мной вы не сможете.

Она подняла нож, который выпал из руки Кипа. Я стояла к ней лицом, когда она подошла вплотную, держа нож перед собой. Затем подняла его к моей шее и провела лезвием по коже до впадины между ключицами. Я подумала о многих ночах, когда мы с Кипом лежали рядышком, и он утыкался носом в эту же впадинку, куда сейчас упирался острый кончик ножа.

– Та дверь заперта. Зак – неподалеку, он работал в другом учреждении поблизости. И вскоре после него придут солдаты. Ему решать, что делать с вами, но полагаю, что после вашего представления вы оба отправитесь в резервуары.

– Я туда не вернусь. – Кип встал, немного нетвердо.

– О, вас не сразу туда поместят, некоторое время еще подержат, тебя в особенности. После того, как вас обоих допросят, мы захотим испытать наши тесты. Вы будете весьма любопытными экземплярами в медицинском плане. Мы никогда не помещали в резервуары Альф, понимаете. И мы никогда не вынимали людей из суспензии, тем более так надолго. Это ведь билет в один конец. Но после того, как мы удовлетворим наше любопытство, вы обязательно туда вернетесь.

Нож опустился еще немного. Я не чувствовала боли, только тепло крови, сочащейся из раны, и легкое щекотание, когда она струилась между грудей.

– Как его имя? – спросила я. – Настоящее имя, я имею в виду.

Исповедница собиралась сказать, но Кип перебил ее:

– Это не имеет значения.

– Тебе не интересно? Совсем? – спросила она.

С ножом у горла я не могла повернуть голову, но скосила глаза вправо и увидела Кипа.

– Было интересно, – ответил он. – Несколько месяцев назад я бы отдал что угодно, чтобы это узнать. Но теперь для меня это уже не важно.

Он прошел дальше и оказался в поле моей видимости. Затем направился к ступеням на дальнем краю платформы.

– Мне известно, кто я сейчас.

Исповедница повернулась, не отводя от горла нож.

– Спустишься хоть на одну ступень – и я убью ее, ты знаешь.

– Знаю, – сказал он, подходя ближе к лестнице.

Исповедница сдавила рукой мне шею.

– Этого я не ожидала – и если я так говорю, то это что-то да значит.

Спереди кровь уже пропитала рубашку.

– А как насчет тебя, Касс? Ты когда-нибудь думала, что он предаст тебя подобным образом?

Я посмотрела прямо на Кипа. Я поняла, что он собирается сделать. Меня пронзила та же внезапная уверенность, что и чуть раньше, когда я поняла его связь с Исповедницей.

– Не делай этого, – попросила я.

Когда он шагнул назад, я все еще смотрела на него. Я едва уловила легкое вздрагивание, когда он перегнулся через низкие перила. Когда Кип полетел вниз, я не стала закрывать глаза или отворачиваться, как будто мой взгляд, точно спасательный трос, мог удержать его и остановить падение.

Исповедница испустила вопль, но я не издала ни звука. Безотчетно подошла к краю платформы, откуда смогла проследить весь путь его падения, пока мой взгляд не наткнулся на цементный пол башни.