Онлайн книга «Отбой на заре. Эхо века джаза (сборник)»
|
Все ребята немного отвыкли друг от друга. Те, кто учился в школах на востоке страны, чувствовали определенное превосходство, хотя оно более чем уравновешивалось их самым плачевным неведением относительно произошедших тут в их отсутствие романтических встреч и размолвок, сцен ревности и приключений. В девять все съели по мороженому и расселись на нагревшихся за день каменных ступенях, храня смущенное молчание, отмечающее половину пути между детскими дразнилками и юношеским кокетством. Еще год назад мальчишки принялись бы кататься по двору на велосипедах; теперь же все просто сидели и ждали непонятно чего. Они знали, что оно обязательно случится, это знали даже самые незаметные девочки и самые робкие мальчики; романтический мир летней ночи, сладко и крепко сжимавший их сердца, вдруг принял в себя и их самих, и тех, кто находился с ними рядом. Потоком отрывистых созвучий доносились их голоса до миссис Биссел, читавшей книгу возле открытого окна. – Нет-нет, осторожнее! Сломается ведь! Бэзил! – Рипли! – И все-таки получилось! Смех. …по Лунной бухте, И они кричали нам… – А ты видел… – Конни! Нет, нет! Щекотно! Осторожно! Смех. – Едешь завтра на озеро? – Поеду в пятницу. – Элвуд приехал… – Разве? Элвуд приехал? …ты разбила мне сердце… – Да осторожнее же! – Осторожней! Бэзил сидел на балюстраде рядом с Рипли, слушая, как поет Джо Горман. Одной из вещей, о которых Бэзил сильно сожалел, была его неспособность петь так, «чтобы люди могли это выдержать». Поэтому он внезапно проникся восхищением по отношению к Джо Горману, приписав свойствам его личности захватывающую чистоту звуков, паривших в вечерних сумерках. Эти звуки заставили Бэзила вспомнить другой, совершенно изумительный вечер, и других, находившихся вдали и оттого еще более очаровательных девушек. Ему стало жаль, что голос умолк; все стали меняться местами, наступила почти деловая тишина – пришло время древней игры «Говори правду». – Билл, какой твой любимый цвет? – Зеленый, – подсказывает кто-то из друзей. – Тс-с-с! Пусть сам говорит. Билл отвечает: – Синий. – А какое женское имя тебе больше всего нравится? – Мэри, – отвечает Билл. – Мэри Хаупт! Билл втюрился в Мэри Хаупт! Эта девушка страдала косоглазием и считалась в кругу ребят олицетворением всего самого отвратительного. – Кого бы ты хотел поцеловать больше всех? Возникшую в темноте паузу пронзил смешок. – Маму! – Нет! Кого из девушек? – Никого! – Нечестно! Штраф! Давай, Маргарет! – Говори правду, Маргарет! Она сказала правду, и мгновение спустя Бэзил с удивлением посмотрел с балюстрады вниз: он только что узнал, что нравится ей больше всех! – Ну, надо же! – скептически воскликнул он. – Вот это да! А как же Хьюберт Блэр? И возобновил дружеские пихания локтями с Рипли Бакнером. Оба тут же свалились с балюстрады. Теперь в процессе игры изучению подверглось тщательно опекаемое горничной сердце Глэдис Ван-Шеллингер. – Твой любимый вид спорта? – Крокет. Это признание было встречено легким хихиканьем. – Кто из мальчиков тебе больше всех нравится? – Торстон Колер. Раздался разочарованный ропот. – А кто это? – Так… Один мальчик с востока. Это была уже явная отговорка. – А кто тебе нравится из здешних мальчиков? Глэдис замялась. – Бэзил, – чуть помедлив, ответила она. К балюстраде на этот раз обратились уже не столь насмешливые и игривые взгляды. Бэзил слегка смазал впечатление своими: «О, да! Неужели! Ну, конечно же!» Но внутри ощутил приятное чувство признания и знакомую радость. Место Глэдис заняла Имогена Биссел – черноволосая миниатюрная красавица, самая популярная девушка в их компании. Гастрономические предпочтения вопрошающим успели надоесть, и к делу перешли на первом же вопросе: – Имогена, ты когда-нибудь целовала мальчика? – Нет! – Послышались недоверчивые возгласы. – Не целовала! – с негодованием подтвердила она. – Хорошо. А тебя когда-нибудь целовали? Порозовев, но не утратив самообладания, она кивнула и добавила: – Я ничего не могла поделать! – Кто? – Не скажу! – Ах-ах-ах! Наверное, это был Хьюберт Блэр? – Имогена, какая у тебя любимая книга? – «Беверлей Граустаргский». – Кто из девушек нравится тебе больше всех? – Пейшн Джонсон! – Кто она? – Ну, одна девушка из школы. К счастью, миссис Биссел отошла от окна. – А кто из мальчиков нравится? Имогена ответила уверенно: – Бэзил Ли! На этот раз воцарилась изумленная тишина. Бэзил ничуть не удивился – мы ведь никогда не удивляемся тому, что вдруг обретаем популярность, – но осознал, что о нем говорили отнюдь не эфемерные создания, рождавшиеся в воображении из прочитанных книг и воспоминаний о замеченных мимоходом в толпе лиц, чьи голоса он на мгновение расслышал в песне Джо Гормана. И когда в тот же момент где-то внутри особняка раздался первый телефонный звонок, звавший домой кого-то из дочерей, и девушки, щебеча, все вместе втиснулись в лимузин Глэдис Ван-Шеллингер, он нарочно задержался в тени, чтобы никто не подумал, будто он рисуется. А затем – возможно, потому, что у него в голове забрезжила шальная мысль о том, что если он познакомится с Джо Горманом поближе, то, быть может, станет и петь, как он, – он подошел к Джо и предложил зайти в лавку Ламберта выпить по стаканчику содовой. Джо Горман был высокого роста, с белесыми бровями и глуповатым лицом. Членом их компании он стал совсем недавно. Бэзил ему не нравился – он не забыл, что весь прошлый год Бэзил смотрел на него свысока, – но полезные знания он всегда впитывал с жадностью и сейчас был прямо-таки ошеломлен очевидным успехом Бэзила у девушек. В лавке Ламберта было весело; большие мотыльки бились о проволочную сетку двери, везде за столиками сидели томные парочки в белых платьях и легких костюмах. Ребятам принесли содовую, и Джо пригласил Бэзила к себе в гости с ночевкой; Бэзил позвонил по телефону домой, и ему разрешили. |