Онлайн книга «Грехи наши тяжкие»
|
– В суд на вас подают. – Кто? – Вам всех перечислить? – А-а… по какой статье? – Да мало ли! За нанесение ущерба деловой репутации, за причинение вреда здоровью, за оскорбление чувств верующих… Похабник и сластолюбец помалкивал с матерным выражением лица. Садист продолжал: – Где вы раскопали вообще этого вашего Вожделею? – Нигде. Сам пришёл. – Но кто-то же его к вам направил? – Авенир Аркадьич. Порекомендовал воткнуть в курьёзы… – Вот как? – Двое переглянулись. – Ну, с Авениром Аркадьичем разговор будет отдельный. А вот вы… – А что я? – Нет, но предварительную-то беседу вы с Вожделеей проводили? И что же, не заметили после этого изменений в собственной внешности? – Знаете… в зеркало я смотрюсь редко… – Не свисти! – неожиданно посоветовал похабник и сластолюбец. – В зеркало он не смотрится! А в гримёрке? – Даже и в гримёрке! Нет, ну… заметил, конечно, что скверно выгляжу… Заврался, запутался, приуныл. – Шуму много? – спросил он в тоске. – Не то слово! С двенадцати часов народ как с цепи сорвался. Уровень преступности в два раза сиганул… – Почему? – Мстиша оторопел. – Красивых бьют. – За что?! – За то, что красивые! Судорожным движением Оборышев выхватил сотовый телефон, но был пойман за руку. – Кому? – Жене! – Она что? Тоже… – Да! Хватка разжалась. Связаться со Светой, впрочем, не удалось – шли короткие гудки. Застонав, Мстиша спрятал сотик. – Собирайтесь, – сказали ему. – Куда? – К ответу, – исторг садист, осквернив и без того циничную мордень кощунственной ухмылкой. – Крови вашей жаждут… – Ну да, конечно… – окончательно угасая, горестно помыслил вслух Мстиша. – Политики… бизнесмены… – Политики? Бизнесмены? – хмыкнул маньяк. – Бизнесмены – это ещё полбеды. Да и политики тоже: как были уроды – так уродами и остались. А вот жёны олигархов… – Ох-х… – болезненно выдохнул Оборышев. – Вот именно, – мрачно подтвердил собеседник. * * * Привезли Мстишу отнюдь не в полицию, как он ожидал, и даже не в ФСБ, а прямиком в областную Думу. В небольшом зальце с идеологически выдержанной потолочной лепниной собрались жаждавшие крови Оборышева. Повеяло картинами Босха, в частности – «Несением креста». Утешало лишь то, что за овальным столом не восседало ни единой разгневанной мегеры – сплошь мужской пол. Надо полагать, жёны олигархов, не решаясь теперь показаться в свет, взамен прислали своих адвокатов, мерзости чьих образин давно уже ничто не могло повредить. – Вот, пожалуйста, – сказал конвоир, придерживая Мстишу за локоток. – Первый виновник, прошу любить и жаловать… И началось беснование. Все вскинулись, все обрушились с угрозами, самой мягкой из которых было увольнение. Оборышев только успевал облизываться да озираться. Наконец главный Квазимодо, подозрительно смахивавший на губернатора, треснул ладонью по столу – и всё смолкло. – Как такое, понимаешь, могло случиться? – мёртвым голосом осведомился он в мёртвой же тишине. Ну точно – губернатор. Пришлось поведать историю с самого начала, по возможности перекладывая ответственность на плечи отсутствующего здесь Авенира Аркадьича. Поначалу Мстише казалось, что участников пандемониума, обсевших овальный стол, он видит впервые, однако мало-помалу из жутких личин начинали вытаивать знакомые черты. Вскоре он угадал почти всех. Элита. Побитый градом цвет общества. – И как теперь, понимаешь, быть? – угрюмо осведомился главный Квазимодо, дослушав Оборышева. Тот заискивающе улыбнулся и беспомощно развёл руками. Губернатор засопел. – Как шкодить, – ворчливо упрекнул он, – так все, понимаешь, горазды, а как отвечать, так, понимаешь… Что скажешь, Олег Аскольдыч? И посмотрел на садиста и маньяка. Оборышев вздрогнул и тоже уставился. Олег Аскольдович? Ни-че-го себе! Вот это его перековеркало… – Я связался с нашей епархией, – сухо доложил тот. – Владыка тоже склоняется к мысли, что нас постигла Божья кара… – Кого? Меня? – взревели за столом. – Ты за базаром-то – следи! Знаешь, сколько я на храм пожертвовал? Взревевшего одёрнули. – У меня создалось впечатление, – как ни в чём не бывало продолжал Олег Аскольдыч, – что владыка совершенно спокоен… – Да я думаю! – фыркнули за столом. – Им-то чего беспокоиться? У них вон бороды от самых глаз – поди различи, что у них там под бородами! Одёрнули и этого. – Что касается учёной братии, тут полный разброд во мнениях. Психотропное оружие, гипнотическое внушение, кодовые слова… Ну и так далее. – Погоди, Олег Аскольдыч, погоди! А этот… Вожделея! Он-то сам что говорит? – Ничего. В данный момент Егор Трофимович Вожделея находится в отделении реанимации. Больничный комплекс, травматология. «Стало быть, всё-таки нарвался… – просквозила скорбная мысль. – А ведь предупреждал я его… Господи, лишь бы Светка убереглась!» – Выживет? – Врачи говорят, да. Состояние стабильно среднетяжёлое. Квазимодо издал приглушённый досадливый рык. – А сам что думаешь? – Думаю, независимо от того, что с нами случилось, ситуация необратима. – То есть? – То есть, хотим мы того, не хотим, а придётся приспосабливаться к новым условиям. Последовал новый взрыв возмущения – и глава областной администрации был вынужден повторно треснуть ладонью по столу. – Ты это… понимаешь тут… Как тут приспособишься? Прежде чем ответить, Олег Аскольдович впервые помедлил, должно быть, подбирая слова. – Ситуация, по-видимому, необратима, – с невозмутимостью, за которой мерещилось извращённое удовольствие, повторил он. – Но не смертельна. Кстати, в прямом смысле. Пока у нас по области, слава богу, ни одного трупа. Для сравнения: в Москве их час назад было уже три. – Да что вы нам тут про трупы?.. – вскипел очередной потерпевший. – Вот с этим что делать? С этим вот! – И он ткнул себя скрюченными пальцами в совершенно инфернальное мурло. – Боюсь, тут уже ничего не поделаешь, – с сочувствием отвечал Олег Аскольдыч. – Независимо от рода деятельности грешить всё равно приходится, причём грешить профессионально. Не будешь грешить – прогоришь. То есть каждый из нас сейчас перед выбором: либо стать красавцем, но без штанов, либо в штанах, но… |