Онлайн книга «Грехи наши тяжкие»
|
– Да как… Поймала, вытрясла из него, что знал… Влас недоверчиво покосился на Арину, оценивая хрупкое девичье сложение, потом припомнил девятимиллиметровый «Детектив спешиэл», обитающий в её сумке, и мысленно посочувствовал зёме. – Тогда передай при случае… – Он высвободил из тесного заднего кармана злополучную фляжечку. – Это его? – Ну да… – А к тебе она как попала? Не слямзил, надеюсь? – Да грабанули его… Старушка одна грабанула… А я потом в скупку зашёл случайно… Вот, кстати, справка. О происхождении товара… – Ладно, передам. При случае… – Фляжечка вместе с документом канула в недра кожаной чёрной сумки, и Арина вновь устремила на Власа внимательно-ласковый взгляд. – Ты разговор-то в сторону не уводи, ты рассказывай… – посоветовала она. – Что у тебя там дома случилось? Язычки свечей мигом померкли, настроение упало. Пришлось изложить всё в подробностях. История Арине понравилась. Слушала – рот до ушей, глаза восторженно сияют, несколько раз даже хихикнула, причём не к месту. Как будто правила сюжет на ходу, делая его ещё смешнее. Власа это изрядно раздражало, но он произвёл над собой усилие и с вымученной ухмылкой довёл рассказ до конца. Арина согнала с лица улыбку, сосредоточилась. – Что врать будешь? – спросила она с женской прямотой. – Не знаю… Не придумал ещё… – Тогда придумывай давай, пока время есть. Снова захотелось надраться и решить тем самым все свои проблемы. Однако пили они лёгкий коктейль, а им ещё поди надерись! – Кого больше боишься: отца или мать? – Отца… Хотя… – Влас задумался. – Характер у него, конечно, тяжёлый, зато в душу не лезет, не выпытывает ничего… – А мать? – Мать – ангел… – с невольной улыбкой ответил он. – …но в душу – лезет, – тихонько добавила Арина. Ответом был прерывистый вздох. – Нормальная ситуация, – утешила она. – Типичная. Может, тебе им сразу позвонить, признаться? – Нет! – Он вздрогнул. – Всё равно ведь придётся. – Знаю… – уныло откликнулся Влас. – Так, – решительно сказала Арина, с твёрдым стуком опуская кончики пальцев на край столешницы. Словно аккорд на рояле взяла. – Прежде всего… Чего ты конкретно боишься? Последствий? Или родителей огорчить? – Пожалуй… огорчить… – Уже огорчил. Дальше. – Дальше… – Плечи Власа опали, голос стал невнятен. – Не знаю, что дальше… – Так, – повторила она. Достала из сумочки гелевую ручку, положила перед собой салфетку и разделила её надвое вертикальной чертой. – Слева пишем все плюсы и минусы, если ты возвращаешься в Суслов… – А справа? – встрепенулся Влас. – Справа – если не возвращаешься. – Да ты что? – ошалел он. – С ума сойдут! Вернутся – меня нет, мебель раздолбана… Что они подумают?! – Могу тебе сказать совершенно точно, – с невозмутимым спокойствием известила Арина. – Если не позвонишь, подумают, что квартиру ограбили, тебя убили, а труп вывезли… Влас даже не застонал – он заскрипел. – Вызовут полицию, – безжалостно продолжала она. – Полиция поймёт, что ограбления не было, а убийство, может, и было… Заведёт дело… – Перестань… – взмолился он. – Короче, звони давай. Свяжешься, скажешь: нашёл работу за границей… Кстати, в Суслове ты чем занимаешься? – Да ничем пока… Провалил сессию, отчислили… – Как это ты? – Да так… – с досадой признался Влас. – Закрутил там с одной… с Маней… учёбу забросил… – Это та, что на фотке? Якобы одноклассница? – Ну да… – А родители? – Чьи? – Твои. – Достали… – Ага… – глубокомысленно промолвила Арина, склоняясь над салфеткой и ставя справа плюс, а слева минус. – Тут – есть чем заняться, там – нет… – А жить я здесь буду где?! – заорал выведенный из терпения Влас – шёпотом, чтобы внимания не привлекать. Арина взглянула на него с каким-то даже опасливым недоумением, словно бы усомнясь в нормальности собеседника. Снова склонилась над белым квадратиком салфетки: слева поставила плюс – и справа плюс. Поровну. С каждой новой пометкой происходящее всё меньше и меньше нравилось Власу. Такое ощущение, будто в зыбучем песке увязаешь. Снова вспомнились предостережения роковой дамы с чувственным ртом. – Да не в том же суть… – попытался трепыхнуться он. – Я ж здесь не выживу! – Почему? – Воровать не умею! – А и не надо. Отмазка есть – и ладно. Чего ты волнуешься? У нас тут с иностранцами знаешь как нянчатся! Души не чают… Забавные они… – А как же таблички… на автовокзале? Это ж для приезжих, наверное! – Да кто на них вообще внимание обращает! Торчат и торчат… – А если я к честной жизни привык? – Честная жизнь? – И она опять взглянула на него с тревожным недоумением. – Да ты хоть знаешь, что это такое? Это когда все следы так заметены, что ты и сам про них забыл! – Да я не о совести, я о понятиях! Вот, скажем, «мог украсть – не украл»? Я ж тут из салочек вылезать не буду! – Иммигрантов не осаливают! – О господи… – обессиленно выдохнул Влас и ослабил ворот рубашки. – А можно чего покрепче выпить?.. У возникшего из сумерек пожилого официанта было мудрое отрешённое лицо, а наличие пистолетной рукоятки под мышкой делало его ещё мудрее. Приспустив дряблые веки, седой гарсон с почтительнейшим видом выслушал заказ, затем исчез и возник снова. – Вы слушайте её, молодой человек, слушайте… – учтиво шепнул он, переставляя полный коньячный бокал с подносика на скатерть. – Хорошему не научит… * * * Салфетка была исчёркана почти донизу, причём минусов слева накопилось заметно больше, чем плюсов. Справа – наоборот. – Ну? – сказала Арина. – По-моему, всё очень наглядно… Влас закряхтел. – Сколько можно на шее сидеть у папы с мамой! – надавила она. – Хочешь, чтобы я на твою пересел? – Тебе не нравится моя шея? Влас посмотрел. Стройная была шея, нежная, чуть загорелая. С ямочкой под горлом. – Ладно… – глухо выговорил он. – Допью сейчас и позвоню… – Может, сначала позвонишь, потом допьёшь? Влас решительно помотал головой. – Нет. Перед расстрелом – положено… |