Книга Идеальное преступление, страница 23 – Иван Сербин

— Вы поняли, о чем идет речь?

— Нет. — Оперативник покачал головой. — Да это теперь уже и не важно. Все убийства совершены одним и тем же человеком, эксперты подтвердили. Их заключение подшито к делу. Так что игры в загадки можно оставить в стороне.

— Значит, не поняли, — констатировал Волин. — Чего еще вы не поняли?

— Да ладно, — окрысился Паша. — Убийца сидит перед вами. Это доказано стопроцентно. Какая, в цека капээсэс, разница, отгадали мы эти треклятые записки или нет?

Волин вернулся на несколько страниц назад, достал фотографию одной из убитых девушек, поднял, повернул лицевой стороной к оперативнику:

— Почему она?

— Да откуда мне знать! — уже не скрывая раздражения, ответил тот. — Вот у него спросите, — кивок на Скобцова. — Он же вам доверяет. Может, и скажет.

— Это не ответ. — Волин вновь вложил снимок в дело, взял вторую карточку, повертел в руках. — У всех пятерых девушек есть какая-то общая черта. Признак, по которому ориентировался убийца.

— Так. Уже появился некий «убийца», — жестко усмехнулся Паша. — Еще четверть часа — и вы, поди, скажете, что Скобцов не совершал ничего из того, о чем написано в деле. А там и до освобождения под подписку недалеко.

— Кто знает, — улыбнулся Волин. — Может и так случиться. Хотя маловероятно, конечно.

— Ничего. У нас еще куча времени, — не без язвительности пробормотал Паша.

Волин вступать в полемику не стал. Он закрыл папку, решив изучить документы позже, когда Скобцова увезут в ИВС.

— Итак, — сказал он, убирая дело в несгораемый шкаф, — вы отправились в гости к Чернозерскому.

Скобцов поначалу даже не понял, что фраза адресована ему. Он несколько секунд смотрел на Волина, запирающего шкаф на ключ, затем кивнул:

— Да. Я… поехал в гости к Чернозерскому.

— Там вы и познакомились со Светланой Вихревой?

— Да.

18 Октября. Вечер. Скобцов

— Представляешь, — веселился Чернозерский, — я ему перезваниваю, а он мне и говорит: «Я сделал так, как ты и просил». — «Как?» — спрашиваю. «Я, — говорит, — их выгнал».

И вновь зашелся в приступе неудержимого смеха. За столом он был единственным смеющимся человеком. Андрей, правда, улыбался, но и только. Чувствовал он себя крайне неловко. Светлана сидела, отпивая вино маленькими глотками и исподволь, но с любопытством разглядывая Андрея.

— «Я, — говорит, — их выгнал», — повторил Чернозерский. — Андрюха, давай выпьем. Ты мне нравишься. Он их выгнал. — И снова засмеялся.

Виталий пил больше других и уже успел основательно нагрузиться. Андрей старался пропускать, но это удавалось не всегда.

— Давай. — Виталий поднял рюмку.

— Мне еще домой ехать, — напомнил Андрей, с ужасом понимая, что язык у него не просто заплетается, а едва не завязывается морским узлом.

— Ну и что? Такси возьми.

— Татьяна обещала подъехать к одиннадцати.

— Сюда зайдет?

— Нет. Договорились, что я выйду на Тверскую. На ту сторону. А то потом разворот искать.

— Жаль. Могли бы вместе посидеть, — сказал Чернозерский и взглянул на часы. — Тогда давай выпьем. У нас еще целых десять минут в запасе.

— Да и чувствую себя что-то не очень, — вяло сопротивлялся Андрей.

— Андрюха, — Чернозерский уставился на него мутным глазом, — чего ты боишься? Здесь все свои. Ты меня уважаешь?

— Уважаю, конечно.

— А раз уважаешь — пей! — неожиданно зло и очень трезво приказал Виталий.

Андрей покорно опрокинул в себя рюмку, закусил салатом и кусочком ветчины. Водка мягко обожгла пищевод. Хорошая была водка, легкая. Ударила в голову золотистым дурманом.

— А? — довольно спросил Чернозерский. — Как?

— Отлично, — ответил Андрей, переводя дыхание.

— Дерьма не держим. Еще по одной?

— А почему Татьяна не пришла? — спросила вдруг Светлана.

— Она… — Андрей хотел было сказать «заболела», но вовремя поймал себя за язык. — Она встречает родственницу. Из Кишинева. Первый раз в Москве, города не знает.

— Вот оно что. — Светлана улыбнулась. Правда, Андрей так и не разобрал, чего же в этой улыбке было больше: понимания или сарказма. — А то я подумала, может быть, ей просто не захотелось идти? Бывает, испытываешь к человеку неприязнь, а почему — сам не можешь сказать.

— Нет, что вы. — Андрей тоже улыбнулся. — Она очень переживала, что не смогла поехать.

— Я так и поняла.

Зазвонил лежащий на журнальном столике телефон.

— Момент. — Виталий поднялся, шумно отодвинув стул. Вторая трель прокатилась по комнате. — Кто бы это мог быть, такой настойчивый? — озадаченно пробормотал Чернозерский, протягивая руку за телефоном. — Да. Слушаю. А, это вы, Леонид Леопольдович. Секундочку, я выйду в кухню… — Прикрыл трубку рукой, прошептал: — Тесть. Андрей, сиди здесь, я сейчас вернусь. Выпьем и обсудим одно… дело. — Он сделал шаг от стола, покачнулся и был вынужден ухватиться за стул, чтобы не упасть. — Упс. Нет, это я не вам, Леонид Леопольдович. Ростовчане? Жаловались? Почему? Нет, насколько я в курсе, вопрос с кредитом решен положительно… — Заметно пошатываясь, он вышел в коридор и прикрыл за собой дверь. До Андрея донеслось невнятное бормотание, становившееся все менее разборчивым. — Осталось только провести заседание кредитного комитета, но это же формальность, вы понимаете. Довести до сведения… Сами? Тогда вообще никаких проблем…

Светлана посмотрела на Андрея, улыбнулась иронично.

— Мой благоверный принял сегодня больше обычного. Не обращайте внимания. После седьмой рюмки Виталий становится несколько странным.

— Н-не знаю, — неуверенно ответил Андрей. Он плохо представлял себе, как реагировать на подобные заявления. — Возможно.

— Почему «возможно»? Вы же сами видите. — Улыбка Светланы из ироничной стала ободряющей. — Андрей, я могу задать вам личный вопрос?

Андрей неопределенно пожал плечами. Жест можно было трактовать двояко. И Светлана, разумеется, истолковала его так, как хотелось ей.

— Вы давно женаты?

— Три с половиной года.

— И все еще любите свою жену?

Вот оно, с тоской подумал Андрей. Началось. Он вовсе не горел желанием вступать в более близкие отношения с женой собственного босса.

— Пожалуй. Все еще, — пробормотал он.

— И за три года вам не наскучил секс с женой?

Светлана резко брала быка за рога. Голос ее стал вкрадчивым, подобным мурлыканью сытой кошки.

Больше всего ему хотелось сказать: «Не твое дело». Однако вместо этого он произнес совсем другое: