Книга Идеальное преступление, страница 28 – Иван Сербин

— Измельчитель? — догадался Русницкий, то и дело поглядывая на тлеющую сигарету Волина.

— Кури, — предложил тот. Лейтенант не заставил себя долго уговаривать. Закурил смачно. — В измельчитель. Тогда он может врать без опасения, что его поймают.

— А если эксперты проверят измельчитель на волокна тканей?

— Нет там никаких волокон, — возразил Волин. — Насчет измельчителя это я так сказал, для наглядности. Дело не в том, КУДА он дел костюм. Дело в том, дел ли куда-то костюм именно ОН. Улавливаешь логику?

— Улавливаю, — кивнул Русницкий. — Тогда надо провести экспертизу замка. Сразу выяснится, вскрывали его или нет.

— Обязательно проведем, Георгий. Обязательно. Но здесь существует одно «но». Экспертиза может установить, что замок пытались вскрыть. И тогда возникает три версии. В квартиру действительно проникал посторонний. Это версия номер один. Версия номер два: кто-то пытался вскрыть дверь. Но следы взлома не доказывают, что в квартире кто-то побывал. И версия номер три: Скобцов сам пошуровал в замке, чтобы сымитировать попытку проникновения. Вот так-то, Георгий.

— То есть его рассказ нам ничего не дает, — с мрачной утвердительностью сделал вывод Русницкий.

— Абсолютно, — подтвердил «смелую догадку» коллеги Волин.

— Но, если у нас ничего нет, от чего же тогда плясать?

— Плясать, Георгий, всегда нужно от печки. — Волин взял дело, сунул в «дипломат». — У нас все-таки кое-что есть.

— Что?

— Записки, которые писал убийца. Нужно понять, о чем в них говорится. Тогда мы поймем, что объединяло жертвы. А поняв это, мы, возможно, сможем с достаточной долей вероятности назвать имя убийцы. Это единственный РЕАЛЬНЫЙ путь, который я вижу в данный момент. Рассказ Скобцова, конечно, интересен, но только с точки зрения заполнения досуга.

— Тогда зачем мы снимаем с него показания? — спросил Русницкий, давя окурок в пепельнице.

— Потому что этого требуют процессуальные нормы, — ответил Волин, подходя к вешалке и натягивая пальто. — Плюс к тому, возможно, во всем этом ворохе информации отыщется рациональное зерно. Например, соседка, Ольга Львовна. Стоило бы побеседовать с ними. Думаю, они могли бы сообщить нам кучу полезных сведений.

— Я займусь? — мгновенно зажегся Русницкий.

— Займись, — согласился Волин.

Они погасили в кабинете свет, вышли в коридор. Волин запер дверь и сдал ключ дежурному.

На улице уже стемнело. Холодный ветер, гуляющий по двору, загнал пацанов и старушек в теплые квартиры. Но за домами гудело жизнью Садовое кольцо.

У метро «Маяковская» Волин остановился, спросил, поднимая воротник пальто:

— Он ведь убил одну из девушек где-то неподалеку?

— В саду «Аквариум», — подтвердил Русницкий. — Мы с ребятами выезжали на место происшествия. Это за Театром сатиры.

— Я знаю. — Волин на секунду задумался, затем кивнул: — Не возражаешь, если мы пройдемся?

— Конечно, Аркадий Николаевич. Пойдемте. Давайте через метро, так быстрее.

Они перешли через Тверскую, поднялись на поверхность и зашагали мимо Концертного зала, мимо сияющего огнями Театра сатиры к саду «Аквариум».

В Театре имени Моссовета спектакля не было, но, вопреки ожиданиям Волина, сад был освещен. Гуляли пары. От кафе-бара, разместившегося в дальнем углу сада, катились нервные волны музыки. Если это можно назвать музыкой. Полыхала неоном пестрая вывеска.

— Он убил ее здесь? — удивленно переспросил Волин, глядя на кирпичное здание кафешки.

— Да. Труп обнаружили вон там, между кафе и забором Военной академии, — пояснил Русницкий.

— М-да. — Волин зашагал к кафешке. — Странное место для убийства, ты не находишь?

— Почему? — пожал плечами Русницкий. — Вполне подходящее. Разумеется, после того как закроется это питейное заведение.

Они свернули на узенькую тропинку, выложенную бетонной плиткой.

— Судмедэксперт не назвал время смерти?

— Где-то между полуночью и половиной первого, — с готовностью ответил лейтенант.

— А вызов поступил?

— В девять минут девятого утра.

— Кто обнаружил тело?

— Один из служащих кафе.

Понятно.

Они подошли к одноэтажному строению. Волин огляделся. По обеим сторонам от дорожки земля имела коричневато-рыжий оттенок. Грязь.

Волин на цыпочках прошел вдоль стены, заглянул за угол.

— Здесь?

— Да.

— Любопытно. — Волин обернулся. — Во всей округе места, что ли, потемнее не нашлось? И с Садового свет, и от театра, и от академии. Странно как-то. — Он посмотрел на стоящие по соседству жилые дома. — Да и полночь — не самый поздний час. В наше-то время. Кто-то мог из окна их заметить. Зачем так рисковать? Проходной двор рядом, закутков темных полно, а он тащит жертву на самый свет. Почему?

— Она от него убегала, — сказал Русницкий.

— Что?

— Криминалист сказал. Девушка пыталась убежать. Он ее догнал, накинул на шею чулок, придушил, затащил за кафе и искромсал ножом. — Лейтенант поднял воротник, сунул руки в карманы плаща. — Это я к тому, что, возможно, не он тащил ее на свет, а она сама бежала к свету.

— Сюда-то? — Волин покачал головой. — Нет. Если она побежала, значит, он чем-то себя выдал. Девушка поняла, что должно произойти, и побежала. Но… Посмотри. — Он вытянул руку над головой, но не смог даже дотянуться до кромки забора Военной академии. Для убедительности Волин подпрыгнул, и все равно ничего не вышло. Зато провалился в грязь почти по щиколотки. — Для бегства хуже места не придумаешь. Шансы перебраться через забор — нулевые. — Волин шагнул на дорожку, усердно затопал, зашаркал ногами, счищая с подошв коричневые комья. Затем опустился на корточки, открыл кейс, достал сегодняшнюю газету и вытер ею ботинки. — Глухой угол, из которого нет выхода. Мышеловка. Бежать в этом направлении означало верную смерть.

— Тогда почему она побежала? — озадачился Русницкий.

— Кто бы объяснил это мне. — Волин закрыл чемоданчик, поднялся, отряхнул руки. — Надо будет подумать на досуге. Что-то тут не клеится. Поведение девушки противоречит самой примитивной логике. Ладно, пошли.

В это время дверь кафешки распахнулась, и на улицу вывалилась веселая компания. Два парня и две девушки. Остановились, закуривая. Покосились на странную пару — двух серьезных мужчин, — пошептались между собой. Девушки вдруг засмеялись, бросили на Волина с Русницким многозначительные взгляды, и компания двинулась к выходу из сада.

— Вот так зайдешь по делу, а про тебя уже думают черт знает что, — философски заметил Русницкий.

— Что ты сказал?

Волин задал вопрос рассеянно, разглядывая медную табличку с названием кафе и часами работы.