Книга Федеральный наемник, страница 26 – Владимир Гуркин

— Эй, Павел, — крикнул я, — иди скорей.

Павел вошел в дом.

— Обыщи дом и двор.

На обыск ушло минут семь. Павел вернулся и доложил, что никого не обнаружил.

— В селе кто-нибудь есть, кроме жителей? — спросил я.

— Клянусь Аллахом, никого, — горячо заверил хозяин дома.

Почему-то его слова внушили мне доверие.

— Ладно. Мы чертовски хотим есть.

— Нет еды, несколько дней назад приходили боевики, все взяли. Сами ходим голодные.

Я посмотрел на обитателей этого дома и мне не показалось, что они голодают.

Я достал из кармана купюру в пять долларов.

— Мы заплатим за еду, вот деньги.

Несколько секунд хозяин дома смотрел на деньги так, словно не верил своим глазам. Потом аккуратно взял бумажку в руки.

— Вы правду заплатите нам за еду? — спросил он, еще не веря в свое счастье.

— Бери деньги себе и давай нам что-нибудь поесть. Только как можно скорей. Мы давно не занимались этим делом.

— Сейчас подождите, посидите тут.

Буквально через несколько минут на столе, словно на скатерти самобранке, появилась пища. Нельзя сказать, что она отличалась разнообразием, но от нее шел такой аппетитный аромат, что у меня не только обильно потекли слюньки, но и закружилась голова.

Не дожидаясь, когда хозяева завершат приготовления, мы бросились к столу и за считанные минуты буквально смели все, что там находилось. Даже наиболее выдержанный из нашей странной кампании отец Борис не отставал от нас и энергично вонзал свои крепкие зубы в плохо прожаренный кусок баранины.

С наслаждением, какое я испытал от еды в этом доме, не могло сравниться ничего, включая самые изощренные ласки восточных красавиц. Я это мог сопоставить не с чужих слов; однажды ради интереса я попробовал и этот деликатес. Внезапно я встретился с расширенными от удивления глазами женщины; скорей всего она впервые наблюдала, чтобы люди ели бы с такой жадностью.

Постепенно приходило насыщение, я ел все медленней и спокойней. Женщина принесла чай. Мы стали его пить, предворительно пригласив хозяев дома присоединиться к нам.

Однако по восточной традиции сделал это только глава семейства. Но его жена с детьми не покинули комнату, а примостились в некотором отдалении. Я ловил на себе внимательный настороженный взгляд женщины. После насыщения, у меня снова проснулся интерес не только к тому, что происходило в моем желудке, но и к тому, что творилось вокруг. И прежде всего к накормившему нас хозяину дома. Судя по выставленному им угощению, эта семья не бедствовала. По крайней мере не голодала уж точно. В нынешних военных условиях, частых реквизиций с той и другой стороны это было достаточно необычное явление.

Я видел что не только я с любопытством разглядываю хозяина дома, но и он смотрит на нас не с меньшим интересом.

— Как тебя зовут? — начал я беседу с традиционного вопроса.

— Мухаммед, — ответил он.

— Как пророка, — заметил я.

— Да, — подтвердил хозяин дома, и в его голосе послышалась гордость.

Это обстоятельство меня насторожило; уж не религиозный ли он фанатик? Я знал еще по прошлой кампании, какой это опасный тип человека. Даже если он не боевик и без оружия, от него можно ожидать любой пакости.

— А что сейчас в селе, есть хоть кто-то из боевиков?

— Нет, но вообще заходят. У нас тут не слишком их жалуют.

— А ты почему не с ними? — задал я прямой вопрос.

Что-то изменилось в лице тезки пророка, в нем проглянуло вдруг ожесточение.

— А почему я должен быть среди них?

— Ты взрослый сильный мужчина, поди стрелять умеешь, все такие, как ты, там.

— А я сам по себе, мне до них нет дела. У меня вот армия, — кивнул Мухаммед на своих домочадцев. — Их кормить, одевать надо. А как в такое время это сделать.

— Других это не останавливает. Там деньги платят.

— Деньги деньгам рознь. Они там все бездельники, им воровть и разбойничать хочется. А я работать люблю, с техникой умею обращаться. раньше был бригадиром трактористов. Не будь всех этих дел, у меня знаете было бы какое хозяйство. — Внезапно на лице Мухаммеда появилась улыбка. — Меня Арсен много раз звал, но я ему всегда говорил одно и тоже: я в ваших делах не участвую.

— Это какой Арсен, — вмешался в разговор молчавший до сего момента, но внимательно слушавший отец Борис. — Случайно не Газаев, тот самый Богом проклятый жестокий палач?

— Он, мы с ним в одном классе учились, даже за одной партой сидели. Потом в техникум вместе поступали. Только он не прошел, а меня приняли. Он тоже из этих мест.

— Потому тебя и не трогает, — высказал я предположение.

Он кивнул головой.

— Да, меня он запрещает своим обирать, хотя все равно они приходят и берут. Но если бы не его защита, давно бы все отняли.

— Коль вы его давно знаете, объясните, откуда в нем столько жестокости? — спросил отец Борис.

Мухаммед внимательно посмотрел на священника.

— А он с детства таким был. Животных мучил, одноклассников вместе с такими, как он, бил. Очень любил, чтобы его боялись, в том числе и учителя.

— И боялись?

— Еще как. Одна учительница даже уволилась, только бы не встречаться с ним. А когда все это началось, он быстро сколотил группы таких же как он безжалостных людей. Раздобыли оружие и начали орудовать. Ну а теперь сами поди знаете, какая у него сила, говорят в его отряде до трехсот человек. — Мухаммед пристально посмотрел на нас. — А вы случайно не были у него?

— Случайно были и случайно вырвались, — не стал скрывать священник. — Но видели мы достаточно, чтобы понять, кто он на такой и чем занимается.

— Мое дело сторона, — глухо произнес Мухамммед. — Для меня главное вот их сберечь. — Он подозвал своих детей: девочку лет десяти и мальчиков лет семи и пяти. — Вот мой отряд. Знал бы куда, уехал бы отсюда немедленно. Да кому мы нужны. — В голосе Мухаммеда послышалась тоска. — А вот не пойму, вы-то что тут делаете? Вроде бы похожи на федералов, а с другой стороны не очень на них смахиваете. — Взгляд хозяина дома скользнул по грязной сутане отца Бориса.

— Мы путешествуем, — насмешливо проговорил я. После еды на меня напало некое благодушие, я даже обнаружил, что проснулось бог знает сколько времени спавшее чувство юмора. Хотя до недавнего времени я был твердо уверен, что оно умерло навсегда три года назад.

— Путешествуете? — На лице хозяина дома появилось изумление. — В такое-то время.

— Почему бы и нет. Мы необычные путешественники, мы путешественники, которым подавай опасность, смертельный риск. Что за радость тащиться на какое-нибудь побережье и лежать там кверху брюхом, как выбросившийся на берег дельфин. Мы исследуем, изучаем жизнь. Не так-то много сейчас войн. А лучше чем они для этой цели ничего нет. Нас особенно интересует поведение людей в ситуации, когда человек рискует в любой момент отправиться на тот свет. Мы не могли пропустить такой ценный случай и посмотреть, что у вас тут творится.