Книга Принцесса в академии. Суженый, страница 78 – Варя Медная

— Эгей, вы же не собираетесь оттуда вылезти?

— Именно это я и собираюсь сделать, — недовольно заметил тот.

Марсий проворно подскочил к саркофагу и попытался задвинуть крышку на место.

— Вы перепутали, вам положено спать, — пропыхтел он, подталкивая незнакомца плитой в грудь. — Обещаю больше не наступать вам на лицо.

— Что ты делаешь? — возмутился мертвяк, в свою очередь, упираясь в крышку обеими руками.

— Потомок закатывает тебя обратно в камень. Этого зрелища стоило ждать тысячу лет, — раздался позади голос, и Марсий резко развернулся на пятках.

Из второго саркофага вылезал еще один король, только он был на две головы выше первого, плечистый, и с венчиком огненных кудряшек, похожих на шапку рыжих мыльных пузырей.

Первый воспользовался замешательством Марсия и тоже покинул место последнего приюта. Пока сидел в саркофаге, он смотрелся внушительным, а как вылез, подрастерял половину величия. По сравнению со своим скульптурным двойником-атлетом на крышке так и вовсе выглядел хилым заморышем, к тому же оказался горбатым. Таким на роду написано устраивать заговоры и душить невинных младенцев. Со вторым ситуация была обратная: дохлик на крышке и исполин внутри.

До Марсия наконец дошли слова Рыжего. Он медленно повернулся к Горбуну.

Тот тоже оценивающе рассматривал его.

— Предок, значит? — разлепил губы Марсий.

— Самый первый, — надменно ответил тот, царственно складывая руки. — Основатель рода.

— То есть вы и есть Утер Затейливый?

И кто только выдумывает прозвища? Из затейливого в нем разве что вышивка на мантии.

Второй король откинул голову и трубно расхохотался — как будто медной колотушкой постучали по чану. Потом хлопнул Марсия по плечу и панибратски ткнул в грудь:

— Эгей, нет, мальчонка, в тебе от меня ни капли, — потом повернулся к первому: — Слыхал, Фьерский? Он даже не в курсе, что ты существовал! Хотел вымарать мое имя из истории, а позабыли все тебя. Ну, не Затейливо ли вышло, а?

Горбун его веселья не разделил.

— Я Трэйтор Фьерский, — сухо сообщил он Марсию. — А ты, видимо, не самый смышленый из моих потомков, раз не задумывался, почему носишь фамилию Фьерский, если первый король был Затейливым. С тобой, случайно, братья не пришли? — Он заглянул Марсию за спину. — Мне бы с кем-то толковым переговорить.

— Я единственный сын и последний из ныне живущих Фьерских, — нетерпеливо ответил Марсий, высвобождаясь из хватки Рыжего, и смерил здоровяка взглядом. — А «Затейливого» всегда считал чем-то вроде прозвища… Все так считали.

Рыжий вконец развеселился.

У первого же от возмущения даже горб подрос:

— Может, уже скажете, что все это значит?

Короли переглянулись.

— Ты ему расскажешь или я? — спросил весельчак в наступившей тишине.

Горбун сделал жест, дескать, валяй, предоставляю эту честь тебе. И пока тот рассказывал, вынул платок и принялся оттирать со своего каменного лица на крышке грязь, оставленную башмаком Марсия.

Когда Рыжий, оказавшийся тем самым Затейливым, закончил речь, Марсию захотелось затолкать обоих обратно в саркофаги, смотаться из пещеры, сесть на грифона и рвануть подальше отсюда и чтобы встречный ветер вымел из памяти все, что он здесь видел и слышал.

Узурпатор в тридцать пятом поколении. Лжекороль.

Марсий еще никогда не был так счастлив, как в эти последние недели, когда все заботы сводились к вопросу, где бы раздобыть еды и устроиться на ночлег. Лишь покинув Потерию, он в полной мере осознал, как давило на него бремя нежеланного венца, мешая мыслить трезво.

Но узнать вот так, что предок его был ничем не лучше мадам Лилит, а сам он потомок узурпатора, всю жизнь кичившийся своим происхождением, как и еще сто десять его предшественников, было не слишком-то приятно. И ладно бы было кому наследовать, а тут — какой-то хилый горбун.

Марсий сложил руки на груди и холодно произнес:

— Не слишком вы похожи на моего предка.

Скорее уж в нем больше от здоровяка.

— Это он, — заверил Затейливый, посмеиваясь, и снова хлопнул его по плечу, — даже не сумлевайся.

— В тебе должен был проявиться мой магический признак, — процедил Трэйтор Фьерский. — Наверняка не так, как во мне, совсем слабенько, но все же.

— Магический признак? — впервые заинтересовался Марсий.

Его предок важно кивнул, вышел на середину площадки, лениво подтянул рукав и растопырил пятерню:

— Смотри.

За следующие пять минут лицо Трэйтора Фьерского перебрало от натуги всю гамму красного и покрылось испариной. Рука дрожала от напряжения, губа закушена.

Марсий наконец потерял терпение.

— Что-то вообще должно произойти?

Тут бывший король издал победный возглас, потому что с кончика его указательного пальца сорвалась металлическая капля и с многозначительным шлепком приземлилась на пол.

Все проследили траекторию ее полета и какое-то время молчали.

Затейливый — уважительно, Марсий — потрясенно.

Горбун, выглядевший донельзя довольным, небрежно поправил рукав.

— Что это было? — выдавил Марсий.

— Мне подвластна чугунная стихия, — высокомерно пояснил тот.

— Это вы называете стихией?! — Марсий ткнул в каплю. Потом поднял руки и потряс ими. — Так, значит, вам я обязан ими?

Он присел и надавил на пол обеими руками. Плита вздрогнула, и в ней на глазах начала образовываться яма, как будто пальцы вытягивали камень. Даже мозаика перед постаментом шевельнулась, и разноцветные стеклышки сползли на одну сторону. Теперь казалось, что вопящему божеству надуло флюс на правой щеке.

Яма перед Марсием увеличивалась, короли попятились, и тут по бокам от него выросли два грубо слепленных чугунных гвардейца с угрожающе выставленными пиками. Острие одной порвало Трэйтору Фьерскому воротничок и едва не проткнуло шею. Он недовольно оттолкнул пику и обошел статуи.

— Ты всегда так умел?

— Нет, — нехотя признал Марсий, выпрямляясь. Его слегка мутило и покачивало от слабости, как всегда случалось, когда приходилось затрачивать столько сил. — До недавнего времени умел в основном по мелочи…

Как небрежно это прозвучало. Но не рассказывать же им, скольких трудов стоило научиться жить с этой мелочью и более-менее управляться с ней. До сих пор не обходилось без эксцессов, и Марсий никогда не был до конца уверен, что сумеет повернуть процесс вспять. Впрочем, невелика потеря, если бы кто из обращенных им так и остался статуей. Они это заслужили, как тот выскочка-музыкант. Хотя из докладов сира Высокого, в которые Марсий с некоторых пор от нечего делать заглядывал, пока Уинни спала, он знал, что небрежное «воскрешение» лепрекона прошло успешно.