Книга Браки совершаются на небесах, страница 44 – Елена Арсеньева

– Барбара, где Мустафа? – спохватилась Марина о своем арапчонке, подаренном ей отцом. Она выбралась из вороха юбок и поворотилась спиной к Барбаре, которая проворно начала шнуровать лиф ее платья.

– Не знаю, его никто сегодня не видел. Может быть, спрятался где-то?

– Уж не убили ли, борони Боже? – пробормотала Марина, морщась, когда фрейлина пани Хмелевская, чесавшая ей волосы, слишком сильно потянула щеткой. – Да не надо громоздить никаких кренделей, заплетите косу и сверните узлом, довольно будет на сегодня. Где же бедный Мустафа? Ведь эти москали почитают его за бесенка, как бы и в самом деле не убили! А где же Димитрий, где мой супруг? Нет, что нынче за день…

Она прижала пальчики к вискам, как вдруг отворилась дверь, и в комнату вбежал Ян Осмольский. Одним махом он задвинул засовчик и только тогда повернулся к государыне:

– Беда, моя ясная панна. Беда! Они сюда идут, тебя ищут, прячься! Беги через умывальную, спасайся!

В ту же минуту враз послышались удары в двери умывальной и в ту, через которую только что вбежал Янек.

– Бежать некуда… – пробормотала Марина, чувствуя, что ею опять овладевает ужас.

– Ну, может обойдется, – с трудом улыбнулся Ян, видя страх царицы и жалея ее. – Сюда они войдут только через мой труп!

Он обнажил саблю, отшвырнул ножны, чтобы не мешали, и стал напротив двери. В ту же минуту грянул залп со стороны коридора, и от двери полетели щепы. Пронзительно вскрикнула фрейлина Хмелевская и начала оседать на пол.

– Ванда! Боже мой, Ванда ранена! – взвизгнула Марина, увидев, что седые волосы окрасились кровью. – Одна из пуль попала в нее!

Кинулась к Хмелевской, подхватила, пытаясь удержать, но не смогла и вместе с подоспевшей Барбарой осторожно опустила тяжелую пани Ванду на пол. Рядом попадали девушки – никто из них не был ранен, однако они береглись от новых выстрелов, а иных просто не держали от страха ноги.

И тут вдруг Марина сообразила, что Ян Осмольский находился еще ближе к двери, чем Хмелевская. Не ранен ли он, не упал ли?

Оглянулась и вздохнула с облегчением. Янек так и стоял против двери.

И тут же вздох замер в груди Марины. Что это с Яном? Почему он так наклонился вперед? Почему опирается на свою саблю, вместо того чтобы держать ее наготове?

Иисусе… он тоже ранен! Пол вокруг него забрызган кровью! Да ведь Ян сейчас упадет!

В это мгновение раздались торжествующие крики. Дым от выстрелов рассеялся, и нападающие увидели, что дверь разломана, а из комнаты им никто не отвечает пальбой. Чьи-то руки просунулись в щели и отодвинули засов, вернее, просто сорвали его.

Дверь распахнулась. Словно во сне, Марина увидела, как Ян медленно вскинул саблю, покачнулся – и упал под градом обрушившихся на него ударов клинков, топоров, дубинок.

Он лежал на пути мятежников, и, чтобы вломиться в комнату, им и впрямь пришлось переступить через его труп. Его топтали, об него спотыкались, наконец отшвырнули на середину комнаты, к царской кровати.

Да кто он был для этих нападавших? Просто какой-то щеголеватый панок, который вздумал было показать геройство, но не успел поднять саблю, как оказался застрелен, а после изрублен в капусту.

Ян Осмольский больше жизни любил свою ясную панну. Вот и отдал ради нее жизнь!

Марина знала об этой безнадежной страсти, которую Янек не в силах был утаить. Но у нее даже не было времени поплакать о погибшем юноше, таком красивом, таком бесстрашном… таком любимом! Тайно любимом…

Звуки окружающего мира вернулись к ней вместе с грубым окликом:

– Эй вы, польские шлюхи! Где ваш царь, где ваша царица?

В то же мгновение какой-то тяжелый ворох обрушился на Марину, и все стемнело вокруг.

– Откуда мне знать, где царь! – услышала она прямо над собой голос Барбары и завозилась было в душной темноте, однако получила чувствительный тычок в бок и сообразила, что темный ворох – это юбки Барбары, которая прикрыла ими царицу, чтобы спрятать ее от толпы, так что надо сидеть и молчать!

Марина затаила дыхание.

– Не знаю я, где царь! – твердила Барбара. – А царицы здесь нет, она ушла к отцу, там ее и ищите.

– Найдем! – мрачно посулил мятежник, и вдруг захохотал: – Мужики, гляньте! Сколько девок, и все растелешились! Не нас ли ждете?

– Подите, подите прочь, – испуганно начала твердить Барбара, и Марина почувствовала, что ее укрытие как-то странно заколыхалось. – Не троньте меня, побойтесь Бога!

Юбки Барбары начали подниматься, ноги ее испуганно затопотали. Послышался ее истошный визг, и Марина змейкой скользнула в сторону, к кровати.

Она не надеялась, что этот отчаянный маневр удастся, но помогло распростертое на полу тело пани Ванды Хмелевской: под его прикрытием Марина скрылась между пологом и кроватью, забилась в щелку, словно мышка, не дыша, смотрела на то, что творилось вокруг.

Толпа мужиков набилась в комнату и приступила к ее девушкам. Мужики шли на них, растопырив руки, словно кур ловили. На каждую бросалось сразу несколько, валили на пол, двое или трое держали, один насиловал – торопливо, в несколько стремительных движений достигал своего удовольствия и быстро уступал место сотоварищу. В этом было даже не любост-растие, а желание непременно опоганить девушек, взять их любой ценой, пусть даже ценой их жизни: потому что некоторым приставили к горлу ножи и только так сумели подавить их сопротивление. Марина вдруг поняла: для этих простолюдинов насилие – не злодеяние, а что-то сродни грабежу, словно навалились на барский стол, украли с него жареное мясо или сладкое печиво, какого отродясь не пробовали… Так же и здесь.

Марина больше не могла видеть этого. Зажмурилась, скорчилась на полу, молясь лишь об одном: чтобы никому не пришло в голову заглянуть за кровать. Если ее найдут… Господи, не допусти!

Неведомо, сколько просидела она так, безостановочно принося всякие мыслимые и немыслимые обеты и одновременно проклиная, однако все же подняла голову.

Сначала показалось, что она находится на поле брани, где валяются искалеченные тела раненых и убитых. Но это были ее фрейлины, которыми наконец-то пресытились их мучители и оставили несчастных в покое. Ни одного московита не было больше в комнате, и женщины слегка приободрились. Кто был покрепче, вроде Барбары, сами поднялись на ноги и помогали подняться подругам. Глаза пани Хмелевской неподвижно смотрели в потолок, и Марина вдруг поняла, что она умерла.

Господи великий! Верная пани Ванда, которую Марина помнила около себя с самого детства, покинула свою госпожу! И Янек умер… и, наверное, еще многих, многих из тех, к кому была привязана сердцем, сегодня утратила Марина.

О судьбе мужа она боялась даже подумать.

– Где государыня? – вдруг воскликнула Барбара. – Матка Боска, где панна Марина?! Что с ней?

– Я здесь, – с трудом разомкнула запекшиеся губы Марина, выбираясь из своего убежища. – Со мной ничего, ничего…