Онлайн книга «Обретенный рай»
|
– Ангел!.. – шептал он в самое ее ухо. – Мой долгожданный ангел! Никто не называл Тесс так прежде. Она слабела в его объятиях, словно погружаясь в сладкий гипноз. Тесс прижалась к сильному телу Гейба и закрыла глаза, чувствуя, как затвердело его мужское естество. Их губы вновь соединились, и из ее груди вырвался стон желания. Язык Гейба исследовал нежный кончик языка Тесс, проникая в ее рот все глубже. Тесс поняла, что не вынесет напора захлестывающих ее эмоций. Гейб не оставлял сомнений в том, что с такой же безудержной страстью готов овладеть всеми уголками ее тела. Наконец он разомкнул руки. Страсть преобразила его лицо. – Не знаю, смогу ли сдержаться, Тесс. У меня были женщины, но ни одной не удалось унести меня в заповедный сказочный край так, как это делаешь ты. – Значит ли это, что ты простил меня? – спросила Тесс осторожно, мысленно моля Господа, чтобы было именно так. Гейб опустил голову. – Я сам не знаю, что это значит. – Он вдруг издал мучительный стон, словно страдал от физической боли. – Никогда я не встречал женщину, которая была бы так чертовски соблазнительна, так сводила с ума, так смущала… – Значит, я не прощена. – Понимая, что не вправе винить его в этом, Тесс отстранилась. – Скажи мне что-нибудь, – вдруг попросил Гейб. – Например, почему ты хотела целоваться? Она рассмеялась: – Разве ты был тогда против? Или сейчас? Нет? Тогда скажу: потому, что ты кажешься ужасно одиноким. И слишком гордым. Еще потому, что всем видом показываешь: не прикасайтесь ко мне! И еще – похоже, ты вот-вот расплачешься, если увидишь чьи-то слезы. К тому же… Гейб остановил ее взмахом руки. – Нам надо поговорить. Но не здесь. – Я не пойду в дом. Пусть тебе это покажется смешным, но я действительно буду скучать по Каса. Больше, чем ожидала. – А старый Каса будет скучать по тебе. То есть я хотел сказать – вы стоите друг друга. Она удивленно вскинула брови. – Хм-м… Ну что ж, думаю, я его и вправду стою. Только все же не хочу входить. – Не буду настаивать. Следуй за мной. Она прошла за ним в ворота, поднялась по ступенькам крыльца и спустилась со стороны, выходящей к побережью. – Тот рисунок прекрасно передал мое одиночество… – У Гейба был мягкий бархатный голос. Тесс вздохнула. Почему-то ее не покидало ощущение причастности к его тайне. И тогда, и теперь. – Только как рисунок попал на стенку в кухне? – Я нашел бутылку на следующий день. Ее прибило к берегу. Я отнес ее домой и показал Бланке. Рисунок пришелся ей по душе. Она поместила его в рамку и повесила на стену. Кстати, ты сама узнала бы обо всем на следующий день. Если бы пришла. – Гейб не скрывал обиды. Тесс пристально посмотрела в его глаза. – А знаешь ли ты, как я рвалась на встречу? Я проревела тогда всю дорогу до Флориды. – Так тебя заставили уехать? – Ну конечно! Один из подельников отца пронюхал о его планах. Что-то из области сделок с недвижимостью. Мы выбрались из Ки-Уэста той же ночью. Никогда в жизни не прощу ему этого! Гейб молча положил руку на ее плечо. Казалось, он наконец получил недостающие кусочки мозаики и теперь пытался сложить их в единое целое под названием «жизнь». Гейб провел Тесс через арку в высоком зеленом барьере кустарника и остановился на ступеньках обсерватории. – Подожди здесь. И внимательно смотри на сад. Он протянул руку в заветное место в зарослях зелени и щелкнул кнопкой электрического выключателя. Тесс глазам своим не поверила. Что за чудесная сказочная картина открылась перед ней! Маленькие, словно игрушечные, лампочки осветили сад, а разноцветные лучи подсвеченной воды миниатюрных водоемов бросали отраженный свет на ветви деревьев, делая их похожими на рождественскую сказку. – О Гейб!.. Боже! Никогда в жизни я не видела такой красоты! Чудесная, волшебная страна! Он нежно улыбнулся, наблюдая ее неподдельный восторг. – Мне очень хотелось, чтобы ты увидела творение Бланки во всей его красе. – Все это и при дневном свете производит впечатление! – Тесс сама не заметила, как ее нога ступила на дорожку сада. Гейб отступил, предоставляя ей возможность первой открывать красоту сказочной страны: белых цветков табака с запахом дурмана, сладкой свежести жасмина, красавиц ночи – королевских белых лилий, плавающих в декоративном бассейне. Цветки орхидей свисали с деревьев, наполняя ночь терпким ароматом. Белые японские анемоны тянулись навстречу призрачным темным облакам над головой. Шумный водопад, берущий начало из тайной ниши, низвергался вниз и пропадал в бездонном черном озерце. Неожиданно за живой изгородью ровно подстриженного кустарника Тесс увидела расстеленную на земле скатерть и корзинку для пикника. Она обернулась, надеясь получить объяснение. Гейб смутился. – Маленьким сказочным феям пришлось немного потрудиться. Наверное, они догадались, что мне захочется перекусить на природе. Тесс рассмеялась: – Феи умеют читать чужие мысли. Он пригласил ее присесть на скатерть, извлек из корзинки бутылку вина, два бокала, фрукты и сыр, свежеиспеченный хлеб. И апельсин. Большой круглый оранжевый апельсин. – Ну что ж. – Гейб неспешно подбросил фрукт на ладони. – Я могу предложить тебе апельсин. А что ты дашь взамен? Ее лицо осветилось воспоминанием детства, того давнего торга. – А что бы ты хотел получить, Гейб? – Я? – Он очистил апельсин и разделил его на две равные части. Отделив одну оранжевую дольку, протянул ей. – Так ты спрашиваешь, что мне надо? По-моему, я вполне определенно выразил свое желание там, на улице, мой ангел. – Да. – Тесс занялась поисками штопора. Поднявшийся ветер разметал ее волосы. Она была так сконфужена его загадочным объяснением. Наконец штопор был найден, и Тесс попыталась открыть бутылку. – Разреши мне. Гейб взял из ее рук бутылку с вином. Теперь он видел, как Тесс взволнованна. «Что ж, – решил он, – ей надо дать время прийти в себя, но совсем немного». Его безумное желание обладать этой женщиной еще не раз заявит о себе на протяжении ночи, в этом Гейб не сомневался. – Так вот, я стал сам не свой после той нашей встречи. Смешно. Иногда мы все выходим из-под контроля, словно срываемся с цепи. Так и у меня. Я писал тебе письма, хотя знал, что их некуда отправлять. Представь: я не сомневался, что рано или поздно ты вернешься. В конце концов, мы же назвались «мужем» и «женой». Хотя нам было всего по двенадцать. |