Книга Первая леди города, или Между двух берегов, страница 28 – Марина Крамер

– Ого! Да это же холодное оружие!

«Черт, рукастая сволочь! Никому до него и в голову не приходило, что именно так это и выглядит».

– Документики позвольте? – Марина протянула водительские права, сержант просмотрел их и свистнул: – Вот это да! Сама Марина Коваль?

– И что – это повод к задержанию?

– Это – нет, а вот трость ваша – повод. Вызывай дежурку из управы, Саня, – тут сама Наковальня с «выкидухой» и еще ствол в бардачке!

– «Вальтер» зарегистрирован, разрешение в сумке, – еще спокойно сказала Марина, надеясь, что все обойдется. – И потом – что вы себе позволяете? Какая я вам Наковальня?

Сержант проигнорировал последний вопрос, проверил документы на пистолет, но это его не убедило:

– А трость все равно оружие!

– Да это чтобы по льду не скользко было ходить! – Не выдержав, Марина повысила голос.

– Орать не надо, не поможет, – ответил он, разглядывая ее с интересом. – И взяток не беру!

– Если бы я собиралась дать взятку, то предложила бы пару-тройку сотенных зеленых бумажек, – сказала Коваль и многозначительно глянула на гаишника. – Может, договоримся?

– Нет, не договоримся – вон дежурка едет, сейчас в ГУВД прокатят.

Вот этого-то она и боялась – встречи с Гордеенко, который точно припомнит все, что Коваль успела наделать в жизни.

– Можно, я позвоню, пока телефон не отобрали?

– Звоните.

Она набрала Хохлу:

– Женька, только не ори – меня закрыли, сейчас в управу повезут. Позвони адвокату, пусть подъедет. Пацанов домой отправлю. Они мне все равно не помогут.

– Что ты натворила? – насторожился он.

– Да ну, бред какой-то – трость за «выкидуху» признали, фигня – Петрович отмажет. – Это был адвокат Егора, прекрасно знавший Марину и не раз вытаскивавший из переделок. – Ты только не волнуйся и глупостей не делай, обещаешь?

– Ты сама не делай и не говори ничего, что может тебе потом помешать, молчи побольше! Держись, киска, я тебя вытащу.

Марина успела еще подозвать Данилу и велела им ехать домой. Охранник было уперся, но она так взглянула на него, что желание возражать у того сразу пропало. Телефон перекочевал в карман камуфляжной куртки мордастого капитана, а Марину под руку повели к «уазику».

– Машину мою куда? – спросила Коваль у капитана, и тот заржал:

– На свалку!

– А почему вы мне грубите, господин капитан? Я имею право знать, что станет с моей машиной, – спокойно ответила Марина, глянув ему в лицо.

– Да нет у тебя с этой минуты никаких прав, сучка! Таких, как ты, надо давить еще в пеленках! – неожиданно рассвирепел мент. – Живете на всем готовом, народ обобрали до нитки!

– Вы меня с дочкой президента попутали? – не удержалась Коваль от иронии и поплатилась – он молча развернулся и дал ей пощечину. – А за это вы ответите! – И это было уж совсем лишним.

Она так и не успела понять, что именно разозлило капитана, но он велел водителю остановить машину, за волосы выволок Марину на улицу и несколько раз ударил сначала по лицу, а потом кулаком в живот так, что она потеряла сознание.

В себя Марина приходила медленно, открывала глаза и ничего не видела, кроме потолка машины, все тело напоминало мешок, набитый болью под завязку. Менты не обращали на нее внимания, обсуждали, что набрешут начальству.

– Да скажите, Анатолий Семеныч, что она без палки поскользнулась и навернулась о капот, вот лицо и в фингалах, – советовал молодой. – Она ж хромая, ничего удивительного!

– Бля, вот попал – и чего я так взъелся, не пойму, – сокрушался капитан. – Ненавижу богатых сучек, в этом все дело! Она еще в люльке качалась, когда я уже в армию пошел, потом в милицию, а теперь она на «Хаммере» рассекает, шуба у нее на десять моих зарплат потянет, и денег она до получки не сшибает, как я.

«Блин, жертва совкового воспитания! Избить женщину, да еще не слишком здоровую, только за то, что у нее машина крутая и денег полно, – много ума не надо!» – подумала Марина, снова отключаясь.

Возле управы они вытряхнули ее из «уазика», оглядели критически, и капитан предупредил:

– Вякнешь кому – до утра не доживешь!

– Пошел ты! – Коваль потрогала разбитые губы.

Он схватил ее за капюшон шубы, подтянул к себе и перехватил рукой горло:

– Ты зря это сказала, сука уголовная! Я сегодня дежурю, готовься!

Но Марина от всей души надеялась, что ей не придется ночевать в управе, что Хохол и Петрович вытянут ее к вечеру.

В «обезьянник» Коваль не закрыли, сразу провели в кабинет Гордеенко, и тот ахнул, увидев ее, – при всей своей паскудности он был человек с понятием и не приветствовал подобных методов задержания.

– Кто это сделал? – грозно спросил он, оглядев капитана и лейтенантика, спрятавшегося за его спиной. – Я спросил – у кого хватило ума ударить женщину?

– Никто ее не бил, там скользко, а она хромая, не удержалась и ударилась о капот, – отчеканил капитан, как фразу из устава.

Полковник сунул в рот дужку очков, изучающе оглядел стоящую перед ним Марину. Он слишком хорошо знал, кто это, знал и еще много чего о ее жизни и роде занятий. Но сейчас ситуация выглядела очень некрасиво – двое здоровых лбов избили задержанную, а в том, что это было именно избиение, Гордеенко не сомневался, не первый день работал в органах. Уж слишком характерные следы на лице, и скрыть это будет сложно. Хотя…

– Что, поднималась и снова падала? А вы где были в это время? Помочь не могли? – Он перевел взгляд на милиционеров, и капитан огрызнулся:

– Она сопротивление оказала!

Гордеенко снова внимательно посмотрел на Марину, потом на мнущихся у двери капитана и лейтенанта. Возникла дилемма – с одной стороны, стоит только признать факт избиения, как поднимется шум, нужно будет проводить служебное расследование, к чему морока? А с другой – мадам Коваль та еще штучка, неизвестно, чем обернется это задержание, и если ничего на нее не будет, то уж что-что, а поквитаться она сумеет так, что не дай бог в страшном сне увидеть. В памяти полковника сразу всплыла странная авария, приведшая к смерти его предшественника. Доказать факт причастности кого-то из группировки Наковальни к гибели полковника Корнеева не удалось, но Гордеенко был уверен, что не обошлось там без них. Но сейчас нужно было что-то решать, и он отправил патрульных восвояси, а Коваль предложил сесть:

– Ну, и зачем оно вам надо было, Марина Викторовна? Не можете без эксцессов? За что задержали?

– Не поверите – за трость, в которую вмонтирован длинный шип, чтобы на гололеде не падать! – Коваль достала платок и прижала к кровоточащей губе.

– Значит, и правда поскользнулась! – определил Гордеенко с облегчением, довольный тем, что не придется изобретать что-то. Ведь и в самом деле Наковальня последнее время появлялась на людях только с тростью. – Аккуратнее нужно было, Марина Викторовна!