Книга Путешествие внутрь страха, страница 11 – Эрик Эмблер

В голове воцарилось ледяное спокойствие, а вот тело слушалось плохо. Грэхем старался сделать вид, будто принимает все философски, но рот наполнялся слюной, приходилось часто сглатывать, руки и ноги дрожали. Он подумал, что ведет себя как мальчишка. Какая разница, кто в него стрелял — вор или наемный убийца? Главное, что стрелял. И все же разница отчего-то была…

— Тогда, — сказал полковник Хаки, — давайте начнем с событий этой ночи. — Разговор явно доставлял ему удовольствие. — Господин Копейкин передал, что вы не видели стрелявшего.

— Нет. В комнате было темно.

— Там осталась гильза, — вмешался Копейкин. — Калибр девять миллиметров, от самозарядного пистолета.

— Это не очень помогает. Вы ничего не можете сообщить о том человеке, мистер Грэхем?

— К сожалению, ничего. Все произошло так быстро… Я не успел опомниться, как он исчез.

— Но он, наверно, какое-то время ждал вас в номере. Вы не почувствовали в комнате никакого аромата?

— Только запах пороха.

— Когда вы приехали в Стамбул?

— Примерно в шесть вечера.

— И не возвращались в гостиницу до трех часов утра. Расскажите, пожалуйста, как вы провели это время.

— Конечно. Я был с Копейкиным. Мы встретились на вокзале и взяли такси до «Адлер палас». Там я оставил чемодан и умылся. Потом мы выпили и поужинали. Копейкин, как назывался бар, где мы пили?

— «Рюмка».

— Да-да. А ужинали в «Пера палас». Незадолго до одиннадцати вышли оттуда и отправились в кабаре «Ле Жоке».

— «Ле Жоке»? Вы меня удивляете! И что вы там делали?

— Танцевали с арабской девушкой Марией. Смотрели номера.

— Оба? То есть у вас на двоих была одна девушка?

— Я устал и не особенно хотел танцевать. Потом мы выпили с эстрадной танцовщицей Жозеттой в ее гримерной. — Звучало как показания детективов на бракоразводном процессе.

— И как она, Жозетта? Милая?

— Очень привлекательная.

Полковник рассмеялся — как врач, старающийся подбодрить пациента.

— Блондинка или брюнетка?

— Блондинка.

— О! Надо будет сходить в «Ле Жоке». Я много пропустил. А что потом?

— Мы вышли из кабаре и вместе прогулялись пешком до «Адлер палас». Там Копейкин меня оставил и ушел к себе.

Полковник разыграл изумление.

— И покинули вашу танцующую блондинку? — Он прищелкнул пальцами. — Вот так просто? Никаких амуров?

— Никаких амуров.

— Ах да: вы же устали. — Он резко повернулся на стуле к Копейкину: — Эти женщины — арабка и Жозетта, — вы их знаете?

Копейкин почесал подбородок.

— Я знаю Сергея, владельца «Ле Жоке». Он меня когда-то представил Жозетте. Она, кажется, из Венгрии. Ничего дурного о ней не слышал. Арабка — из публичного дома в Александрии.

— Хорошо. К ним мы вернемся позже. А теперь, мистер Грэхем, давайте посмотрим, что мы можем от вас узнать про врага. Говорите, вы были утомлены?

— Да.

— Но не зевали и глядели в оба, так?

— Наверно, так.

— Будем надеяться. Вы сознаете, что за вами следили с тех пор, как вы выехали из Галлиполи?

— Еще не думал об этом.

— Скорее всего так и есть. Они знали вашу гостиницу и номер. Ждали, когда вы вернетесь. Полагаю, им было известно каждое ваше движение с той минуты, когда вы появились в городе.

Полковник Хаки вдруг встал, подошел к шкафу с документами, достал из него желтую картонную папку и бросил на стол перед Грэхемом.

— В этой папке, мистер Грэхем, фотографии пятнадцати человек. Некоторые четкие, большинство — размытые и неразборчивые. Вам придется потрудиться. Мысленно вернитесь во вчерашний день, когда вы садились на поезд в Галлиполи. Попробуйте припомнить все лица, которые вам попадались на глаза — даже мельком — с того времени и до трех часов нынешнего утра. Переберите фотографии, посмотрите, не узнаете ли кого-нибудь. Потом их может проглядеть господин Копейкин, но я хочу, чтобы сперва это сделали вы.

Грэхем раскрыл папку. В ней лежали тонкие белые карточки, каждая размером с папку, с наклеенными фотографиями. Все фотографии имели один формат — очевидно, скопированные с оригиналов разного размера. Одна была сильно увеличенной частью снимка, изображавшего группу людей на фоне деревьев. Каждую сопровождал машинописный турецкий текст — судя по всему, описание человека.

Как и предупредил полковник, снимки по большей части оказались нерезкими; одно-два лица выглядели просто серыми овалами с темными пятнами на месте глаз и рта. Те, что почетче, походили на тюремные фотографии: арестованные угрюмо смотрели на своих мучителей. Вот негр в феске широко раскрыл рот — словно кричал на кого-то справа от камеры. Грэхем медленно и безнадежно перекладывал карточки. Если он и видел кого-нибудь из этих людей, вспомнить не удавалось.

В следующую секунду сердце Грэхема подпрыгнуло. С фотографии, обернувшись через плечо, на него смотрел мужчина в твердой соломенной шляпе, стоящий на ярком солнце перед чем-то вроде магазина. Правая рука и все, что ниже пояса, в кадр не попали, остальное было не в фокусе, к тому же снимок, вероятно, сделали не меньше десяти лет назад. Но рыхлые, невыразительные черты, сжатые многострадальные губы, маленькие, глубоко посаженные глаза не позволяли ошибиться. Это был тот самый человек в мятом костюме.

— Ну, мистер Грэхем?

— Вот этот. Был в «Ле Жоке». На него мне показала арабка, когда мы танцевали. Говорила, что он зашел сразу после нас с Копейкиным и все время смотрит на меня. Она меня предостерегала. Кажется, считала, что он может воткнуть мне в спину нож и забрать мой кошелек.

— Она его знала?

— Нет. Сказала, что знает таких, как он.

Полковник Хаки взял карточку и откинулся назад.

— Умная девушка. А вы его видели, Копейкин?

Копейкин взглянул на фотографию и покачал головой.

— Очень хорошо. — Полковник Хаки положил карточку на стол. — На остальные снимки, джентльмены, можете не глядеть. Я узнал то, что хотел. Из всех пятнадцати нас интересует только этот. Остальных я добавил, чтобы убедиться, что вы сами его опознаете.

— Кто он?

— Родом румын. Известен как Петре Банат. Поскольку Банат — название румынской провинции, я думаю, у него нет настоящей фамилии. У нас мало сведений о нем, но и того, что знаем, достаточно. Он профессиональный стрелок. Десять лет назад в Яссах попал в тюрьму за то, что помогал забить человека ногами до смерти. Его осудили на два года. Выйдя из заключения, присоединился к «Железной гвардии» Кодряну. ^[25] В тридцать третьем обвинялся в убийстве полицейского чиновника из Букова. Как я понимаю, Банат вошел воскресным днем в дом к чиновнику, застрелил его, ранил жену и спокойно вышел. Банат осторожен; он знал, что ему нечего бояться. Судебное разбирательство обернулось фарсом. В зале заседания собрались вооруженные молодчики из «Железной гвардии», грозившие пристрелить судью и всех, кто связан с делом, если Баната не оправдают. Его оправдали. В то время в Румынии было много таких процессов. После этого Банат совершил в Румынии еще по меньшей мере четыре убийства. Когда «Железную гвардию» объявили вне закона, он бежал из страны и больше туда не возвращался. Некоторое время провел во Франции, пока французская полиция его не депортировала. Тогда он отправился в Белград, там тоже угодил в неприятности — и с тех пор скитается по Восточной Европе.