Книга Цитадель, страница 37 – Кирилл Луковкин

– Наверно, нет. Можно представить, что они ломаются, впадают в спячку, сходят с ума. Но умереть – значит перестать жить, а можно ли назвать жизнью их существование, вот в чем вопрос.

Рик попросил Майю рассказать о себе что-нибудь – так же, как это делал он. Так он узнал о жизни в секторе Каппа, о традициях и обычаях их маленького народа. Какие-то вещи его откровенно забавляли. Например, очень развеселил строгий запрет есть на виду у всех – народ сектора считал это кощунственным, аморальным поведением. Общество Каппа было разделено строго по половому признаку – мужчины и женщины проживали отдельно. В особые месяцы – раз в год – проводилась Ассамблея, большой продолжительный праздник жизни, труда и любви, на котором объединялись представители всего сектора.

Семья как ячейка общества отсутствовала. Ее заменяли бригады, команды или отряды, которые формировались из лиц одного пола, но разных возрастов. Например, в отряде, если он формировался из мужской половины, обязательно должны были быть дети, юноши, взрослые мужчины и старик. Такие объединения создавались ровно на год, и все их участники несли коллективную ответственность за действия друг друга. Сама Майя сменила так множество отрядов. Принадлежность к отряду не означала строгий запрет на общение со сверстниками или другими людьми, но личная жизнь у людей Каппа отсутствовала. Более того, она регулировалась наставниками Ордена.

Работа распределялась по принципу жребия и тоже на один год. В конце ежегодного праздника Орден проводил лотерею, где все вытягивали свой жребий и случай определял их судьбу на следующий год.

– Мне досталась работа в оранжерее, – сказала Майя, – третий раз подряд. Наверно, поэтому я лучше всего разбираюсь в ботанике.

– А как же тяжелые работы, которые не под силу детям или старикам?

– Орден продумал это и устраивает отдельную лотерею для каждой возрастной категории. Этой традиции много сотен лет. Говорят, она пошла с самого начала, чтобы исключить узурпацию власти и застой в обществе. Большую помощь нам оказывают машины. – Майя немного помолчала и добавила: – А еще у нас есть важный обычай. Каждый человек сектора должен сочинить и спеть песню всей своей жизни. Считается, что в песне заключена его душа. В эту песню включается все, чем прожил свои годы человек: его работа, близкие, его победы и поражения, все его свершения, самые важные поступки. Человек может сочинять песню всю жизнь, но если не споет ее, то вычеркивается из всех хроник и забывается навечно. Поэтому наши старики каждый год поют Песню жизни, и мы вносим их в хронику сектора.

– Что, каждую песню?

– Да, – сказала Майя очень серьезно.

– Ты уже сочиняешь свою? – спросил Рик с улыбкой.

– Конечно! – Майя вспыхнула. – Но только первую строчку.

– Спой хотя бы ее, – попросил он.

– Нет. – Девушка категорично покачала головой. – Не могу. Может быть, потом.

Рик не стал настаивать. Майя продолжала рассказывать, а он лег на спину и, заложив руки за голову, стал разглядывать потолок. Падавший от Хорды свет причудливо окрашивал все его неровности, выступы и впадины, сочетавшиеся между собой в таких сложных комбинациях, что их изучение могло длиться часами и отлично скрашивало ожидание. Поначалу казалось, что рельеф потолка состоит из хаотичных комбинаций фигур, линий, загогулин и точек, но глаз улавливал в общей массе какую-то систему, некое единство, гармонично, как в мозаике, сочетающее в себе все элементы.

Майя говорила, но Рик уже не так внимательно слушал ее, поглощенный исследованием открывшихся ему видов. Каждая фигура, каждая линия несла на себе больше, чем казалась. Например, окружности – их полукружия составляли часть более сложных форм. Их пересекали по диагонали линии, которые оказывались сторонами квадрата, замыкавшего в себе два полукружия от разных окружностей. От точки отходили лучи, но они же являлись сторонами треугольников, которые образовывали более сложную фигуру, и так до бесконечности. В какой-то момент Рик осознал, что увидел угловатый человеческий силуэт, составленный из окружностей, труб и прямоугольников, но эта картинка быстро распалась на составные части. Потом на потолке словно бы появилось лицо, с отчетливо проступившими линиями глаз, носа и рта. Ему стало не по себе.

– Ты слушаешь меня? – Майя пихнула его в бок.

– Да-да, – опомнился Рик, с трудом оторвавшись от созерцания.

– Что ты там увидел?

– Я… – Рик снова посмотрел наверх. И обомлел.

Прямо на его глазах одна из точек в центре круга раскрылась наружу, и оттуда вывалился моток веревок, разматывающийся по мере падения. Потом в черном проеме показалась половина человеческого туловища – болтающиеся ноги в оранжевых штанах. Майя тоже увидела это. Они вскочили и, спешно собрав свои пожитки, побежали к месту падения веревки.

Веревка оказалась толстым стальным тросом, которым легко можно было поднять любой из стоявших здесь контейнеров. Рик хорошенько обвязал Майю и стал следить за тем, как Фома подтягивает ее кверху. Девушка отлично держалась за трос, не дергая и не раскачивая, что облегчало пролу задачу. Она поднималась все выше, а потом исчезла в черной дыре люка. Процедура с броском троса повторилась. Вскоре Рик тоже поднимался над равниной четвертого эона, разглядывая брошенные стоянки мутантов сверху. И чем выше он поднимался, тем удивительнее перед ним открывалась картина.

Это не был вид равнины сбоку, с периферии. Рик находился в центре мира и потому мог тщательно разглядеть рельеф поверхности эона. Она также состояла из ложбин, выступов и прочих неровностей, на которых оставили свой след здешние обитатели. Хотя мутанты основательно подпортили какие-то конструкции, Рик с замершим сердцем увидел, что рельеф пола тоже складывается из огромного множества как бы хаотично расположенных фигур, и те образовывают полифонию символов, образов и странных, тревожно-величественных изображений.

Пол продолжал узорчатую игру потолка!

И все это выглядело так, словно…

Фома ловко подхватил его под руки, и они вдвоем с Майей затащили Рика в люк на дне длинного колодца, ребристые стенки которого покрыла толстая бахрома колышущейся пыли. Сверху дул затхлый ветер. Они попали в вентиляционную магистраль. Фома смотрел на них, ожидая приказаний.

– Ты настоящий друг! – засмеялась Майя и хотела обнять прола, но тот поспешно отстранился от девушки.

– Только немного дикий, – добавил Рик. Они посмеялись. Потом посмотрели вверх.

– Нам предстоит новый подъем, – сказала Майя. – И что-то я не вижу там ничего, кроме темноты.

Фома вынул из раздобытого где-то рюкзака два отличных фонарика. Майя захлопала в ладоши.

– Что у тебя еще припасено?

Фома показал им свою добычу: инфракрасные очки, трос, фляги с водой, коробку инструментов, маски для дыхания.

– Хотел бы я знать, где ты все это достал, – признался Рик. – Но ты же все равно не скажешь. Да?