Онлайн книга «София в парандже»
|
– Посмотреть бы… Мощные фонари высветили полумрак бывшего бомбоубежища. Камеры, ржавые решетки, руки… – Кто это? – повернулся я к сопровождавшему меня болгарину. – В основном должники мафии, – ответил он на смеси русского, болгарского и английского, – они отрабатывают тут долг. Камера за камерой. Болгарин использовал свет с подствольного фонаря автомата, чтобы просветить их. Кто-то из заложников отшатывался, кому-то было уже все равно. – Что с ними будет? – Начальство решит… В последней камере лежал прямо на бетонном полу человек. Мне он показался крупнее, чем остальные, он лежал спиной к нам, и я не видел его лица. – Эй! – крикнул я. – Повернись! Ты кто? Он не ответил. – Можешь открыть? – попросил я болгарина. – Это опасно… – сказал тот и тут же замолчал, поняв, что сморозил глупость. Позвал кого-то с штурмовыми кусачками – это такие кусачки, которые приводятся в действие… холостым патроном! Кусачки перекусили дужку замка, и он с металлическим лязгом упал на пол. Я зашел в камеру… приблизился к лежащему… наклонился… если кто думает, что я дурак, ошибается, пистолет под рукой, если что. Человек замычал… а может, застонал так. – Ты кто? – спросил я. – Пошел на… Язык родных осин! Русский! – Забираем его! И найдите врача! На Степана Суворова – а это был именно он – страшно было смотреть, хотя врач спецназа уже оказал ему первую медицинскую помощь. Исламские экстремисты жгли его, похоже, раскаленным железом, выжгли глаз, потом начали снимать кожу с правой руки, а это не считая банального избиения. Тем удивительнее, что он был жив и даже в сознании. Болгары оставили нас одних в машине «Скорой». Вместе со мной в машину залез Трактор, выглядел он более чем внушительно… – Маску надень… – шепнул я ему, перед тем как лезть в «Скорую». Он подчинился… Суворов полусидел на носилках (они были сконструированы так, что могли принимать любое положение), к его руке тянулась прозрачная змейка капельницы. Я сел на место врача, а Трактор был такой огромный, что устроиться ему оказалось сложно, и он так и остался стоять, склонив голову. Суворов оглядел нас и равнодушным голосом констатировал: – Менты. Хоть подлечиться на больничке дайте, видите, живого места не осталось… Я достал из нагрудного кармана фляжку, отвернул крышку и протянул страдальцу. Тот с недоверием посмотрел на меня, глотнул, потом с наслаждением присосался и, выпив все, облегченно выдохнул: – Ништяк. Бывают и среди «мусоров» люди. – Ты меня не за того принимаешь, Степа… – А че? – настороженно посмотрел на меня бандит. – Через плечо. Я похож на мента? Или он? Степан посмотрел на меня, потом на Трактора. На ментов мы похожи не были, особенно Трактор, с его восьмым ростом, под который и форму-то с трудом подберешь… – Если огорчил, не огорчайтесь… Разговор есть. Но, прежде чем мне в уши дуть, хорошо подумай, Степа. Судьба твоя может быть очень разной. Можешь пройти по делу «терпилой» и уехать в Испанию. Можешь лет пятнадцать на болгарской зоне отбарабанить. А можешь и… – Че-то не пойму я тебя. Мент – не мент, братан – не братан. Че надо-то? – перебил Суворов, с подозрением глядя на меня. – Кое-что рассказать. Вы с американцем поехали в Грузию «терки тереть». За дешевый порошок, который Европу наводнил. Так? – Ну, так… – уныло подтвердил Степан. – Грузинские воры от всего отбоярились, так? – Так. – Но наколку дали. В Болгарии. Так? – Так. – Где? – Город такой… Пер… – Перник? – Ага, он. – Дальше? – А че дальше? – выругался Степан. – «Грызуны» двух братанов с нами отправили, типа, на подмогу. Мы сюда прилетели, хату сняли. Америкос сказал – у него тут контакты есть, он разрулит, что к чему. Ушел и пропал. Мы сидим, жрать нечего, телефон отключен. Я вышел на улицу – меня тут же во дворе и приняли. – Кто принял? – Это тебе лучше знать, начальник. Я не разбирался – «калашом» ткнули в брюхо – садись, мол, в машину. Попробуй не сядь. – По-русски? – Че? – По-русски приказали? – А… Да. Ничего удивительного. Русский в ИГ не менее распространен, чем арабский. – Дальше что? – Че… Привезли сюда. Пытать стали… – Спрашивали чего? – Что по Грузии знаю. Кто такой америкос? Кто я сам такой? – А ты? – На хрен послал. Что ж, очень по-русски. Я достал пачку сигарет, которую носил для установления контактов, протянул Степану. – Не, – скривился он. – Я загадал, если живым выскочу из этой терки, бросаю. Завязал я с куревом, навсегда. Харе. – Достойно. Америкоса видел? – Его рядом со мной держали. – Пытали? – Было дело. Но не так, как меня. – А тебя-то за что? – Зато, что русский, че. У них там много друзей под бомбами погибло в Сирии, зверствовали. Сказали, что всех русистов до Волги резать будут, халифат будут делать. Мне сказали, что заживо сожгут… И почему я не удивлен, а, люди добрые? Только вот кажется мне… прямо-таки мерещится, что ничего у них не выйдет. Здесь, в чужой стране, красиво зачистили – а у себя-то сам Бог велел. Не знают еще хоббиты, что значат слова «никто не уйдет». А узнают… – Степа, когда последний раз американца видел? И кто его забирал? – Сегодня. Трое каких-то забрали. – Видел их раньше? – У… брателла, мне ни до чего было. Эти суки. – Ладно, Степа. Отдыхай, лечись. – Че мне будет-то? – Слово замолвлю. – Благодарю… – Да не за что, Степа. И мой тебе совет – бросай. Не курить и бухать, а вообще. Судьба второй шанс редко дает… Выбравшись из машины, я подошел к генералу Иванову. Тот курил, глядя на разбитые «Фольксвагены», на дыры от пуль крупнокалиберного пулемета в бронированных кузовах и стеклах. – Русская мафия, – сказал я, отвечая на незаданный вопрос. – Но Болгарии он ничего не делал. Попал как кур в ощип. – Тех, кто убил Стоянова, тут нет, – задумчиво проговорил генерал. – Вероятно, непосредственные исполнители уже скрылись. Но я наверняка знаю, где заказчик. |