Книга Счастье по собственному желанию, страница 27 – Галина Владимировна Романова

– Он был ментом прежде всего! Закатова, я тебя умоляю. – Гена болезненно сморщился то ли от тревожных дум, то ли от сигаретного дыма, что повис над его головой плотным облаком. – На наши головы по сотне желающих найдется. А факты… Тот парень, которого мы подозревали в наезде на Савельева, был найден мертвым. Выловили в озере с камнем на шее. Так вот…

– А может, он утопился с горя? – предположила Люба, пьяно поводя мутными глазами. – А что? Натворил дел и утопился!

– Ага, только почему-то утопиться он решил заранее. Перепоручив свою машину угнать, – ехидно заметил Сячинов, выбросил окурок в окно, и вдруг спросил без всяких дипломатических переходов: – Так почему к тебе нельзя, Любовь? Иванов, что ли, вернулся?

– Нет. Не вернулся, – мысли лихорадочно заметались в поисках приемлемого ответа, что смог бы понравиться Генке. – Просто… Просто я сейчас у Кима живу, вот.

– Чего??? – рот у Генки некрасиво приоткрылся. – Где ты живешь? У Кима? С чего это, Любовь? Он тебя простил? В жизни не поверю! Он же ненавидел тебя люто! И слышать о тебе не хотел. И чтобы ты и он… Тут что-то не так.

Все это он выдал ей казенной скороговоркой, будто строки из протокола осмотра зачитывал. Потом отвернулся от нее к окну и сидел молча какое-то время, уткнувшись в грязное стекло. Потом ткнул пальцем в спину водителю и ворчливо попросил отвезти их в отделение.

Заходили в здание они с черного хода. В машине Любу укачало и развезло окончательно. Не помог нисколько холодный душ Сячинова на ее голову. Вернее, помог на какое-то время, но потом стало только хуже. Заложило нос, всю ее начало трясти, и понимать что-либо и уж тем более говорить что-то связное она и вовсе перестала.

– Черт, Любка! – не выдержал Гена, вскакивая со своего места за столом. – Хоть и в самом деле отправляй тебя в вытрезвитель.

– Отправь меня лучше к Киму. Пожалуйста, – взмолилась она, не представляя, что там станет делать.

Да и дома ли Ким? Вполне мог отсутствовать. А ключей от квартиры у нее не было. Ну и что! Станет ждать его на качелях, где он первый раз ее поцеловал. Пускай все соседи глазеют на нее, показывают пальцем и рассказывают несведущим, какая это прежде была красивая и счастливая пара. А теперь, глядите-ка, девчонка спивается…

Ким был дома. Сячинов переступил порог первым, виновато пожал плечами, а потом выдернул ее из-за своей спины – она там пряталась неумело – и проговорил со смущением:

– Вот…

– Что вот?

Ким смотрел на всклокоченную Любу с полотенцем на шее со смешанным чувством любопытства и отвращения. Ей, во всяком случае, показалось, что он на нее смотрит именно так.

– Возвращаю… Сказала, что вы теперь живете вместе. Хотел отвезти ее домой, поговорить надо было. А она говорит, к Киму хочу. – Сячинов переступил с ноги на ногу. – А поговорить так и не получилось.

– Еще бы! – Ким отступил к стене, позволив им обоим войти и закрыть за собой дверь. – И где же эта подруга так утрескалась? Слышь, Любовь, где это ты так успела? За углом из горла?

– Почти, – прошептала Люба и громко икнула, тут же болезненно сморщилась и пробормотала смущенно: – Извините, ребята. Меня, кажется, сейчас стошнит.

И бросилась прямиком в туалет, зависнув на полчаса над унитазом. Потом, тихонько приоткрыв дверь и поняв, что мужчины в гостиной, незаметно протиснулась в дверь ванной и очень долго и тщательно умывалась там, и чистила зубы.

В гостиную она вошла заметно протрезвевшей, с зачесанными в хвост волосами и настоящим монашеским смирением во взгляде.

– Как ты, Любовь? – сочувственно поинтересовался Гена.

Он сидел на том самом диване, где так любил валяться Ким. Сам Ким сидел сейчас на кресле перед окном и с недобрым прищуром смотрел в ее сторону. Хорошего ждать было нечего. Либо выгонит, либо станет читать мораль, ругая, унижая, уничтожая всяческое ее к себе уважение.

– Ничего, – она слегка улыбнулась Генке и села на другой край дивана. – Жить можно. Выжить бы только.

Повисла пауза, в течение которой она рассматривала свои руки, сцепленные на коленках. А они оба – ее.

Первым не выдержал Ким, не сказавший, как и ожидалось, ничего путного.

– Как же твое свидание теперь, Любовь?

Ба!!! Она же совсем забыла! Хелин! Он станет ждать ее на второй остановке за городом. Шел разговор о домике в лесу, конверте с премиальными, хорошем полноценном отдыхе, а вместо этого труп матери Тани Савельевой…

Отвечать Киму она не стала. Вроде не слышала и не слышала, продолжив рассматривать свои руки.

– Люб, теперь ты в состоянии говорить? – все никак не сдавался Гена Сячинов.

– Да, – она кивнула и посмотрела на него виновато. – Извини, Гена. Просто навалилось на меня столько всего. Думаю, если не выпью, пока вас дождусь, точно свалюсь в обмороке.

– Ничего. Я понял, – успокоил ее Сячинов и пожал ее локоток. – Давай по порядку. Ты вошла в подъезд. Так?

– Так.

– Каким образом? Там же домофон.

– Мне навстречу попалась парочка молодых людей с собакой. Вот до сих пор жалею, что наткнулась на них, – пожаловалась Люба. – Если бы не они, может быть, я и не нашла бы тетю Веру. Хотя тогда бы Таня с детьми нашла. Не знаешь, что лучше.

– Дверь в квартиру была не заперта? – Гена смотрел на нее вроде и с добром, но как-то все равно недоверчиво.

– Я сначала звонила, звонила. Потом решила постучать. Дверь приоткрылась, я вошла.

– И странного, конечно, ничего в этом не углядела! – фыркнул Ким злобно и завозился в кресле, закидывая ногу на ногу.

– Нет, не углядела, – огрызнулась Люба, сверкнув в его сторону глазами. – Меня там должны были ждать. Должны были передать конверт с бумагами.

– Так, с этого места давай подробнее, – подхватил Сячинов. – Что за бумаги, что за конверт?

– Откуда же я знаю! – вытаращилась Люба изумленно. – Если я только должна была за ним зайти! И про бумаги ничего не знаю. Таня сказала, что ничего в них не поняла. Но вроде имя мое там упоминалось. Так вы у нее и спросите. Я-то тут при чем?!

И вот тут Генка Сячинов сказал совершенно гадкую и, на ее взгляд, непристойную вещь.

– Вот и мне бы очень хотелось узнать: при чем тут ты, Закатова?!

И глядел он на нее теперь уже без прежнего участия, а строго, совсем по-протокольному.

– Ты??? Ты меня в чем-то подозреваешь, Гена?! – у нее даже голос сел от негодования.

Подозревать? Ее? В чем, интересно? В чем же она, по его мнению, виновата? В том, что не удрала с места происшествия, хотя искушение было велико, а вызвала милицию? В том, что выполнила свой гражданский долг, виновата?

– Я не виню тебя ни в чем, Закатова. – Гена недовольно сморщил безупречно гладкий лоб, полез было за сигаретами, но натолкнулся на отрицательный кивок Кима и запихал сигаретную пачку обратно в карман. – Ни в чем не виню, кроме одного…