Онлайн книга «Цыпленок на полотенце»
|
Через полчаса Аня, рыдая, убежала в свой угол к шкафу. Еще через десять минут к ней пришла мама: — Ну, успокойся, доченька. Не плачь. Я ведь так тебя люблю, больше всех на свете. А ты сказала, что родители Иры лучше, чем мы. Знаешь, как мне было обидно это слышать! Получается, ты не любишь меня? — Люблю… — Зачем же говоришь, что ее родители тебе больше нравятся? — Я больше не буду… — Мы тебя любим, ты для нас лучше всех. И если ты нас любишь, то мы должны быть для тебя лучше всех. Ведь родители Иры не взяли бы тебя к себе, ты им не нужна. Ты никому, кроме нас с отцом, не нужна. Понимаешь? — Понимаю… — И рассказывать Ире о наших семейных делах не надо. Она ведь родителям передаст. Они еще кому-нибудь скажут. Начнут о нас сплетничать, судачить. Будут смеяться над тобой. Разве ты этого хочешь? — Не хочу. — Ни с кем никогда не обсуждай наши домашние дела. Не будешь обсуждать? — Не буду. — Анютка, мы с отцом тебя очень любим, запомни это. А люди вокруг завистливые, никому доверять нельзя. Никогда никому не доверяй. Только нам с отцом, а больше — никому. * * * — Она искренне это говорила? — спрашивает Костя. — Я думаю, да, — кивает Аня. — Мама часто говорит, что не доверяет никому, кроме отца. Знаешь, сейчас мне кажется, что она и меня, своего ребенка, боялась. И поэтому стремилась контролировать мою жизнь до мелочей. * * * Анина семья жила в двухкомнатной «хрущевке», родители занимали большую проходную комнату, Аня — маленькую. По требованию мамы, дверь Аниной комнаты всегда была открыта. Ее письменный стол был придвинут к окну, располагался сразу напротив двери. Когда Аня сидела за столом, мама иногда неслышно подходила сзади и заглядывала через Анино плечо. Проверяла, действительно ли дочь делает уроки или вместо этого занимается какой-нибудь ерундой. В шестом классе Аня начала вести дневник. Записывала в маленький блокнот свои мысли, рассказывала о событиях из школьной жизни. Дневником занималась, только когда родителей не было дома. Перед приходом мамы с работы прятала блокнот в дальний угол кладовки, а на обложку клала волосок. Однажды она обнаружила, что, хотя блокнот лежит в том же положении, волоска на нем нет. Аня перепрятала дневник на антресоли. На следующий вечер мать устроила скандал: — Куда ты его дела, мерзавка? Где блокнот, я тебя спрашиваю?! Что ты туда написала?! Где он?! — Я его сожгла. — Не ври! Где он?! Мама вытаскивала из кладовки вещи одну за другой и бросала их на пол. Когда кладовка опустела, мама принесла табуретку, взобралась на нее и принялась за антресоли. О ужас! Сейчас она найдет дневник!!! — Я спать хочу, — сообщила Аня. С равнодушным видом улеглась на кровать и отвернулась к стене. Уловка удалась. — А ну вставай! — закричала мама. Она начала перетряхивать подушки и одеяла, заглянула под матрас. Вытерла пот со лба. Ушла в большую комнату, села на диван, крикнула: — А ну иди сюда! Я кому сказала?! Аня прошла в большую комнату, встала напротив мамы и приготовилась слушать ее крики. На следующий день Аня достала блокнот с антресолей, порвала его на кусочки и сожгла. Тогда же, в шестом классе, Аня начала толстеть. У нее всё чаще бывало плохое настроение без видимых причин, и ей постоянно хотелось чего-нибудь вкусного. Удержаться было совершенно невозможно — все время жуешь и жуешь… * * * — Зачем мама на тебя кричала? — спрашивает Костя. — Ей это нравилось? — Нет, — Аня мотает головой. — Не нравилось, совершенно точно. Я думаю, она это делала из самых лучших побуждений. Это был ее метод воспитания. * * * Седьмой класс, апрель. К маме в гости приехала ее приятельница, и они втроем с мамой и Аней пошли в магазин за тортом. — Мама, можно я сниму шапку? — попросила Аня на улице. — Мне жарко. — Нельзя, — ответила она. — В апреле всегда надо носить шапку. — А вот я своей дочери ничего не запрещаю, — сказала мамина приятельница. — Почему? — искренне удивилась мама. — Она ведь скоро окончит школу, уедет от нас, — объяснила приятельница. — И там все равно будет делать, что хочет. Правильно, Аня? — Правильно, — согласилась Аня. — Как? — поразилась мама. — Да нет же! Если ребенку хорошенько вбить в голову правила, он потом всю жизнь будет их выполнять. Хоть при родителях, хоть без них. Главное, вбить посильнее. На следующий вечер мама, вернувшись с работы, начала ругаться потому, что Аня, вымыв пол, положила тряпку не туда, где ей положено лежать, а на десять сантиметров дальше. — А почему ее надо класть именно туда? — спросила Аня с искренним недоумением. — Потому что надо! — закричала мама. На несколько секунд Аня задумалась, а потом спокойно попросила: — Мама, объясни мне, пожалуйста, почему надо класть именно туда. Просто объясни, чтоб я поняла. Я не понимаю. — Нечего тебе понимать! — зашлась в крике мама. — Я сказала — туда, значит — туда! — Мама, убеди меня, и я так и буду делать. — Убеждать ее еще!!! — от такого нахальства мать не находила слов. — Убеждать! Ты должна делать то, что я сказала! Должна!!! Я тебе вобью это в голову! И если ты когда-нибудь будешь жить отдельно, ты и там должна класть половую тряпку на одно и то же место! И ты должна всегда хорошо учиться, никогда не пить, не курить, не ходить весной без шапки, не сидеть под форточкой… Совершенно очевидно, что все эти скандалы не приносили матери никакого удовольствия. В процессе она постоянно накручивала себя, подстегивала, фактически — заставляла себя кричать. Она будила в себе ненависть к ребенку. Она подогревала в себе злость. Кричать несколько часов подряд — нелегкая работа. Уже минут через двадцать мама обнаруживала, что обвинила дочь уже во всем, в чем только могла. Но мама явно считала, что останавливаться нельзя — надо продолжать. Поэтому она начинала припоминать, что плохого сделали какие-нибудь другие люди. О, вспомнила! Вчера вечером по телевизору шел фильм, там героиня, Луиза, отравила собственных родителей! — Ты — как Луиза! — кричала мать Ане. — Да я у тебя стакана чаю не приму — мало ли что ты туда подсыплешь! Тема Луизы через десять минут была исчерпана, опять надо было думать, в чем обвинить Аню. А, вот! В прошлый раз на родительском собрании в школе обсуждали, что делать с Валей, одноклассницей Ани. В четырнадцать лет Валя была беременна. Она больше года проводила время в подвалах с разными юношами и даже сама не знала, кто из них отец ребенка. |