Онлайн книга «Пора домой (сборник)»
|
Большое тело самовара загудело – раскаленное до того, что местами начала отклеиваться фольга… Снизу, из самого сопла, повалил густой пар… – Ну-ка, Анютка, еще чуток! – прокричал Жора. – Поднажми! Анютка в страхе отдернула руки – в то же мгновение самовар-спутник подпрыгнул, уверенно завис в полуметре от земли, завертелся волчком на месте… Дальше раздалось шипение, выросшее в огромный рокот. Анюткины глаза успели запечатлеть, как спутник уходит в небо, оставляя за собой пламя и дымный шлейф. Ее толкнуло горячей волной на землю. Математика все же не состоялась. Когда Анютка и Жора появились в школе, успев отмыться кое-как от сажи и грязи, директор собирал общешкольную линейку. Пионеров построили во дворе шеренгой, вынесли знамя дружины, отдали знамени салют… Директор начал очень серьезно, по-взрослому: – Товарищи! Сегодня, четвертого октября 1957 года, первый искусственный спутник выведен на околоземную орбиту! Все – учителя и ученики – дружно закричали: «Ура!». – Этот великий успех советского народа – успех каждого из нас, кто на рабочем месте или за школьной партой занят созидательным трудом на благо нашей социалистической Родины… Жора тихонько дернул Анютку за рукав: – Я штаны прожег. Знаешь, от матери попадет – ой!.. Анютку удивляло только, отчего создатель первого спутника находится среди них на равных, никак не отмеченный, и почему его должны волновать какие-то там штаны. После линейки Жора шепнул Анютке: – Ты только не рассказывай никому, что видела. Вот, я тебе обещал яблок… – Он сунул ей в руку два больших желтых, как луна, плода. – А почему не рассказывать? – также шепотом спросила Анютка. – Тебя расстреляют, да? – Ну, теперь-то не расстреляют, – прикинул Жора, но на вопрос так и не ответил. Анюткин отец заскочил домой в обеденный перерыв с кульком «подушечек», распорядился немедленно ставить чайник, включил радио на полную громкость. По радио повторяли без конца, что сегодня в шесть часов утра по московскому времени первый искусственный спутник вышел на околоземную орбиту. Отец пил чай с «подушечками», от волнения шумно потягивая из блюдца. – Анютка, Анютка, – под окном снова прыгал Жора. – Жор, – Анютка высунулась из окна, разговаривая для конспирации шепотом. – А ты почему еще здесь? – А где же мне быть? – Как где? В Москве. Тебе орден должны вручать. – Вручат мне, шиш! Московский скорый через нас без остановки проходит. Ты, вот что, Анютка, у тебя черные нитки есть? А лучше еще и черную тряпицу найди. Шить можешь? У меня дыра на штанах – гляди, во! – Да ты в дверь зайди, что под окошком прыгать? Не бойся, отец ничего не скажет! Жора прошмыгнул в дом, очень стеснительно кивнув Анюткину отцу: «Здрасьте!». – Здравствуйте, пионерия, угощайтесь! – Отец было пригласил к столу. Жора, замотав головой, скрылся в Анюткиной комнате. – Ну, где дыра? – Анютка достала коробку с нитками. – Штанину прожгло! – Жора показал подпаленный с внутренней стороны край. – Тебе хорошо: отец у тебя понимающий. От радости даже конфет купил. А матери моей главное – чтобы штаны целые были. Тяжело вообще на земле стало. За всякую дырку приходится отвечать. Я думаю, еще лет шесть здесь поживу, школу закончу, а там улечу в космос. – Насовсем? – голос Анютки дрогнул. – Посмотрим. Да ты не расстраивайся: это ж еще не скоро. Шесть лет – это… это ого-го сколько! – Да, – вздохнула Анютка. – Жить и жить… Только… где же тряпицу такую в тон найти? Настоящая бахрома по краю. Если обожженное срезать и на его место полоску… А может, просто укоротить обе штанины, как будто ты вырос? Такое с людьми случается часто. Правда, обычно летом. Жора хохотнул обрадованно: – Соображаешь! Мне б и в голову не пришло. В самом деле – мать меня измерять не станет. – А края подогну, я умею! – засуетилась Анютка в поисках ножниц. – Шов есть такой специальный, называется «козлик»… На следующий день Жора не пришел в школу. К учительнице приходила объясняться его мать. Она плакала в кабинете, что Жора неожиданно вытянулся – так, что штаны оказались короткие непомерно. – Что же, не в отцовских ему ходить! У отца штаны тоже почти одни. Ну, есть еще стеганые для огорода… С войны, он в них партизанил… А получка двадцатого, три дня до нее! Анютка слышала в коридоре, как учительница за дверью успокаивала Жорину мать: – Не плачьте, у вас очень способный мальчик. – Способный! Вон, отец у него был тоже способный – мы в одном классе до войны учились. А штанов заработал всего одни! – Как же вы рассуждаете? – возмутилась учительница. – Ваш муж – герой войны, висит на Доске почета… – Не на доске, а на шее моей висит, и еще трое детей… Тут Анютка не выдержала. Она резко дернула дверь на себя и сказала с порога громко: – Вот вы тут сидите и не знаете!.. – Она запнулась, соображая, как лучше объяснить. – Вот вы тут сидите, да… А между прочим, это ваш Жора запустил спутник! Там и штаны прожег. Я видела! Вы плачете, а нужно радоваться. Нам всем радоваться нужно, что среди нас такой Жора! Учительница посмотрела на Анютку в крайнем удивлении: – Что ты говоришь, девочка? – Я говорю, – повторила Анютка еще на запале, – что штаны он прожег, когда запускал спутник! И не стоит совсем его за это ругать. Подумаешь, – штаны! Он их за счастье человечества прожег, чтоб вы знали! – Как это прожег? – Жорина мать проглотила слезы. – Прожег-прожег! Там на пустыре черное пятно в бурьяне, на месте старта. Так что это Жора. А теперь можете меня расстрелять. Только я все видела и скажу всем, какой человек учится рядом с нами. Учительница, приблизившись к Анютке, положила ладонь ей на лоб: – Ты заболела, девочка? За окном, разрывая воздух, пронеслось что-то раскаленное докрасна и с шумом врезалось в грядку на школьном участке. Прямо в класс через форточку сиганула кошка, принадлежащая сторожихе. Глаза ее от ужаса были в высоту шире, а кончик хвоста дымился. С воплями принялась она метаться по классу, пытаясь ухватить собственный хвост. На участок со всей округи бежали ребята: – Спутник упал! Это спутник упал! Учительница дернула оконную раму и вылезла на улицу через окошко, натягивая на колени юбку. Прямо посередине грядки, ушедший в землю по самые крылья, находился Жорин самовар – в остатках обугленной фольги, но все же с надписью «ССС…». На шум прибежал директор школы. Он осмотрел самовар с побледневшим лицом и сказал тихо: |