Книга Свое гнездышко, страница 12 – Глэдис Гринуэй

На старой дороге показалась машина Джонатана Пинарта — он ехал со стороны Сент-Ивз. Куда и зачем ему понадобилось ездить в такую рань? Было только девять часов утра. Заметив меня, он остановил машину и вышел. Похоже, этот человек не в состоянии побороть искушение поболтать.

— Сегодня ни мольберта, ни кисточек. И как это наша энергичная миссис Лэнгдон позволяет себе упускать летящее мгновение? А я-то думал, что только писатели могут болтаться без дела и мечтать о том, что когда-нибудь напишут шедевр, но при этом ничего не писать.

— Я тоже могла бы спросить вас, куда это вы ездили в такую рань, но это, конечно, не мое дело, — отозвалась я с легким вызовом.

— А я могу вам сказать, тут нет никакого секрета. Моя жизнь — открытая книга. — Его веселая усмешка меня взбесила. — У меня кончилась бумага, и я ездил за ней в Сент-Ивз.

— Видимо, там вы увидели, что магазины еще закрыты, и вернулись обратно, — обрадовалась я. Открытая книга, конечно! Зачем он тогда возвращался по этой невозможной дороге, если можно было объехать по новой?

— Вот и не угадали. Там есть один небольшой магазин канцтоваров, у них всегда хороший выбор, и открываются они очень рано. Хотите, покажу вам, что я там купил? — Его улыбка стала прямо-таки издевательской.

— Нет, спасибо. — Я поджала губы, потому что была уверена, что он действительно может показать мне бумагу. — А я и не знал, что кто-то еще пользуется этой боковой калиткой из сада. Теперь буду знать.

Я промолчала. Мне не хотелось говорить, что раньше я действительно ею не пользовалась.

— Если вы намерены спуститься в деревню, я могу вас подвезти, — предложил неожиданно Джонатан.

Вообще-то я собиралась вернуться домой и взять свою машину, но тут передумала. Если я хочу выяснить, зачем он шатается возле нашего дома в три часа ночи и подолгу висит на скале, мне надо познакомиться с ним поближе. Я улыбнулась ему самой широкой улыбкой, на какую была способна, про себя надеясь, что она выглядит не слишком фальшиво.

— О, спасибо. Подождите, через десять минут я буду готова, только соберу вещи. Вы подождете?

— Буду рад. — Я не знала, верить этому или нет.

В это утро я собиралась попробовать написать церковь в Зенноне, но подумала, что и в деревне можно найти немало живописных уголков. К тому же, может быть, удастся там с кем-нибудь перемолвиться словечком. Кто знает, что я смогу разузнать? Вдруг что-нибудь интересное болтают по поводу визита мистера Стэнли к моей тетушке? В деревне ведь любят посудачить.

Джонатан Пинарт был в обычном своем разговорчивом настроении. Он изложил мне все местные сплетни. Чувствовалось, он немало удивился, что я вдруг сменила гнев на милость и согласилась ехать с ним. Впрочем, несмотря на его легковесную болтовню, мне показалось, что ему слегка не по себе и он не так беспечен, каким хочет показаться.

— Как продвигается ваша книга? — Я надеялась, что в моем голосе был хоть слабый проблеск интереса.

— Так себе.

— Она про Корнуолл?

— Господи, нет, конечно. С чего вы взяли?

— Просто вы так интересуетесь всем, что здесь происходит. И потом, у Корнуолла такая богатая история: контрабандисты, потерпевшие крушение корабли, моряки с разбитых кораблей… Надо будет как-нибудь почитать про это. К моему стыду, я мало знаю про Корнуолл.

— А почему теперь вдруг заинтересовались?

— Вчера мы ездили к тетушкиному адвокату, и только в разговоре с ним я поняла, что мне мало известно про родные края.

— Тогда вам надо познакомиться с Дэвидом Милтоном. Он милейший человек и большой знаток всякой всячины.

— Никогда о нем не слышала.

— Ничего удивительного, коли вас не занимала история здешних мест. Дэвид живет под Мадроном в очаровательном бунгало, которое сам построил. Знаете, дом так слился с местностью, словно вырос сам по себе из земли. Я вас как-нибудь отвезу к Милтону, если хотите, только предварительно его надо предупредить о нашем визите.

Я ответила, что с удовольствием с ним познакомлюсь, и не стала спрашивать, зачем он ночью наблюдал со скалы за нашей бухтой. Я решила не торопиться.

— Завтра вы свободны?

— Да, после обеда. А сейчас мне пора поработать, а то завтра нечего будет показывать.

Я поставила мольберт. Из трактира «Голова короля» вышла Джиллиан и встала, облокотившись, у невысокого каменного парапета в обычной для нее свободной и грациозной позе. Решив взять быка за рога, я подошла к ней и спросила, не согласится ли она посидеть здесь, чтобы я могла запечатлеть ее на холсте. Джиллиан обратила ко мне огромные светло-карие глаза и промямлила, что ближайшие полчаса она совершенно свободна.

Далеко в море была видна шхуна Трегарта. А по старой дороге мчался вприпрыжку смуглый юноша. Помахав рукой Джиллиан, он крикнул:

— Отличная погода! Отец, наверное, заждался меня — сейчас ругаться будет.

Обежав залив, он вскочил в маленькую лодку с веслами, отвязал ее от колышка и толкнул в воду сильным движением. Затем начал быстро грести к шхуне отца под красными парусами.

— Кто это? — спросила я.

Джиллиан засмеялась:

— Мэт Трегарт. Наверное, завозился со своим мотоциклом и забыл, что его отец ждет. А теперь боится, что ему за это влетит.

Я и не знала, что у Трегарта есть сын!

— Странно, что они не выходят в море вместе. Как Трегарт добирался до своей шхуны, если лодка на берегу?

— Наверное, он вышел в море еще вчера вечером. А Мэта оставил убираться в доме.

— А что, разве у него нет жены?

Джиллиан пожала плечиками:

— Она от них сбежала еще много лет назад. И поделом, я ее совсем не виню. Даниель Трегарт такой грубиян, всегда в дурном настроении. Иногда он не сходит на берег по два-три дня. А свой улов отвозит в Сент-Ивз или в Хейл.

— Вряд ли он ловит здесь много рыбы, — заметила я.

— Нет, конечно. Но летом возит кататься туристов и на этом хорошо зарабатывает. Хотя никто точно не знает. Он ни с кем не разговаривает, разве что грубость какую-нибудь скажет.

Больше Джиллиан ничего не сказала, и я, вернувшись к мольберту, вскоре совсем забыла про Даниеля Трегарта, его сына Мэта и про все остальное. Изящная стройная фигурка в зеленом платье, с развевающимися рыжими волосами поглотила все мое внимание. Однако вместо зеленого платья я изобразила лиловое. Это придавало картине больше изысканности.

— Вы не против, если я пойду? — Джиллиан слегка склонила голову набок, как любопытная голубка, и я была поражена ее по-детски наивной прямотой и беззащитностью. Я удивлялась: почему при первом знакомстве мне показалось, что она вполне способна о себе позаботиться? Теперь я не была в этом так уверена.

— Конечно, иди, — согласилась я. — Но если завтра будет хорошая погода, ты придешь еще немного мне попозировать?