Онлайн книга «Вино из одуванчиков»
— Будь тем, что ты есть, поставь крест на том, чем ты была, — говорил он. — Старые билеты — обман. Беречь всякое старье — только пытаться обмануть себя. Был бы он жив сегодня, что бы он сказал? — Ты бережешь коконы, из которых уже вылетела бабочка, — сказал бы он. — Старые корсеты, в которые ты уже никогда не влезешь. Зачем же их беречь? Доказать, что ты была когда-то молода, невозможно. Фотографии? Нет, они лгут. Ведь ты уже не та, что на фотографиях. — А письменные показания под присягой? — Нет, дорогая, ведь ты не число, не чернила, не бумага. Ты — не эти сундуки с тряпьем и пылью. Ты — только та, что здесь сейчас, сегодня, сегодняшняя ты. Миссис Бентли кивнула. Ей стало легче дышать. — Да, я понимаю… Понимаю. Трость с золотым набалдашником поблескивала в лунных бликах на ковре. — Утром я со всем этим покончу, — сказала миссис Бентли, обращаясь к трости. — Отныне я буду только тем, что я есть сегодня. Да, решено, так и будет. И она уснула.
Утро настало зеленое, солнечное, в дверь уже осторожно стучались обе девочки. — У вас есть еще что-нибудь для нас, миссис Бентли? Еще какие-нибудь вещи той девочки? Миссис Бентли повела их из прихожей в библиотеку. — Возьми вот это. — И она протянула Джейн платье, в котором когда-то, в пятнадцать лет, играла дочь мандарина. — И это, и вот это. — Она отдала калейдоскоп и увеличительное стекло. — Берите все, что хотите, — говорила миссис Бентли. — Книги, коньки, куклы, все… Все это ваше. — Наше?! — Только ваше. И вот что: помогите мне в одном деле, я собираюсь развести на заднем дворе большой костер. Нужно вынуть все из сундуков и выбросить всякий хлам, пусть его забирает старьевщик. Все это уже не мое. Ничего нельзя сохранить навеки. — Мы поможем, — сказали девочки. Миссис Бентли повела их на задний двор. Она захватила коробку спичек, девочки несли по охапке всякой всячины. И потом все лето обе девочки и Том часто сидели в ожидании на ступеньках крыльца миссис Бентли, как птицы на жердочке. А когда слышались серебряные колокольчики мороженщика, дверь отворялась и из дома выплывала миссис Бентли, погрузив руку в кошелек с серебряной застежкой, и целых полчаса они оставались на крыльце вместе, старуха и дети, и смеялись, и лед таял, и таяли шоколадные сосульки во рту. Теперь наконец они стали добрыми друзьями. — Сколько вам лет, миссис Бентли? — Семьдесят два. — А сколько вам было пятьдесят лет назад? — Семьдесят два. — И вы никогда не были молодая и никогда не носили лент и вот таких платьев? — Никогда. — А как вас зовут? — Миссис Бентли. — И вы всю жизнь прожили в этом доме? — Всю жизнь. — И никогда не были хорошенькой? — Никогда. — Никогда-никогда за тысячу миллионов лет? В душной тишине летнего полудня девочки пытливо склонялись к старой женщине и ждали ответа. — Никогда, — отвечала миссис Бентли. — Никогда-никогда за тысячу миллионов лет.
— Ты приготовил блокнот, Дуг? — Конечно! — И Дуглас хорошенько полизал карандаш. — Что у тебя там уже записано? — Все обряды. — Четвертое июля, и как делают вино из одуванчиков, и еще всякая чепуха, вроде того, как на веранду вешают качели, да? — Вот тут сказано, когда я в это лето первый раз ел эскимо — первого июня тысяча девятьсот двадцать восьмого года. — Какое же это лето, это еще весна. — Все равно, это было в первый раз, потому я и записал. Купил новые теннисные туфли — двадцать пятого июня. В первый раз ходил босиком по траве — двадцать шестого июня. Бим-бом, бири-бом — побежали босиком! А про тебя что записать, Том? Еще что-нибудь «в первый раз»? Какой-нибудь чудной обряд, может, про каникулы, вроде того, что ловили крабов в ручье или поймали водяного паука-скорохода? — Еще никто на свете не поймал водяного скорохода. Знаешь ты такого человека, который его поймал? Ну-ка, подумай! — Думаю. — И что? — Правильно. Никто не поймал. И не поймает, наверно. Они уж очень быстрые. — Да не в том дело. Их просто не бывает, — сказал Том. Еще чуть подумал и убежденно кивнул головой. — Вот то-то и оно, их просто нет на свете и никогда не было. А запиши вот что… Он наклонился и пошептал брату на ухо. Дуглас все записал. Потом они оба это перечитали. — Чтоб мне провалиться! — воскликнул Дуглас. — А я и не додумался! Вот это да! Ясно, как апельсин: старики никогда не были детьми. — А правда, это как-то грустно? — задумчиво сказал Том. — И уж тут ничем не поможешь.
— Похоже, в городе полно машин, — сказал на бегу Дуглас. — У мистера Ауфмана — Машина счастья, у мисс Ферн и мисс Роберты — Зеленая машина. А у тебя что, Чарли? — Машина времени, — пропыхтел Чарли Вудмен и обогнал Дугласа. — Вот честное-пречестное. — И на ней можно съездить в прошлое и в будущее? — спросил Джон Хаф, легко обходя их обоих. — Только в прошлое, нельзя же все сразу. Стоп, приехали. Чарли Вудмен остановился у живой изгороди. Дуглас всмотрелся в старый дом. — Да ведь тут живет полковник Фрилей! Ну уж нет, тут не будет никаких машин. Он, во-первых, никакой не изобретатель, а потом, если бы он и изобрел, да не что-нибудь, а Машину времени, мы бы давным-давно про это узнали. Чарли и Джон на цыпочках поднялись по ступенькам крыльца. Дуглас только презрительно фыркнул и покачал головой, но с места не двинулся. — Ну и не ходи, раз ты такой упрямый осел, — сказал Чарли. — Правильно, полковник Фрилей не изобрел Машину времени, а только он тоже ее хозяин, и она всегда здесь. Мы просто дураки, что раньше ее не разглядели. Будь здоров, Дуглас Сполдинг, оставайся тут, тебе же хуже. |