Онлайн книга «Ложный рассвет»
|
Вместе с нанятой прислугой нас провожал и ковбой – скорей всего, местный, – одетый в джинсовую куртку, черную шелковую футболку европейского покроя, брюки в масть и сапоги из страусиной кожи. Он глянул на меня, видимо, пытаясь вспомнить мое лицо. Вместе с настоящими гостями я шел по коридору, выложенному зеленовато-голубым мрамором. Мы спустились по трем ступенькам в помещение, которое в среднестатистическом доме принято называть гостиной. Тут, впрочем, можно было бы устраивать целые конвенции: карнизы, паркет вишневого дерева, дорогие предметы искусства в духе Дикого Запада. Со двора доносилась музыка. Десятки гостей прогуливались по роскошно оформленному саду; тут же пузырился джакузи и бассейн, которому позавидовал бы иной курортный отель. В углу трио музыкантов наигрывало некую смесь современного и классического кантри. Целый взвод поваров готовил стейки и ребрышки на здоровенном галечном гриле. – Что-то вы не больно налегаете на шампанское и прочие вина, – произнесли у меня за спиной. Фигуристая блондинка с улыбкой, как у Дженнифер Энистон [11], отпила из бокала, оставив на кромке след от помады. – Рене Робертс, – протянула она мне руку. На пальце у нее поблескивало кольцо с ну очень крупным бриллиантом. – Шон О’Брайен. – Приятно познакомиться, Шон. – Она провела пальцем по запотевшему бокалу. – Что-то я вас прежде на мероприятиях Бренненов не замечала. – Так здесь у них… мероприятие? – Барбекю – для маскировки. Собираем средства. Младший скажет пару слов, мы восторженно поаплодируем и выпишем чеки. Не то чтобы Бреннен нуждался в деньгах, но чем больше вклады, тем лучше для отчетности, правда? – Ну, это зависит от того, кто отчетность проверяет. Улыбнувшись, Рене отпила еще шампанского. – Что предпочитаете? – Пивка бы. Думаете, здесь его не найдется? – Это же барбекю. – Идеально ухоженной рукой она сделала достойный саудовской принцессы жест, привлекая внимание молодого официантика. – Да, мэм? – Пива моему другу, а мне – водку с тоником. – С радостью. Вам какого пива, сэр? – «Корона», если есть. Кивнув, официант удалился. Рене Робертс обернулась ко мне: губы ее блестели от вина, а глаза – от разгорающегося задора. – Шон О’Брайен, значит? Ирландец? Странно, вы не рыжий и не конопатый. Больше похожи на актера, что играл Джеймса Бонда. – Шон Коннери? – Нет, Пирс Броснан, только выше… и в плечах шире. Он вроде англичанин? Официант принес напитки и снова удалился. Я сделал большой глоток из бутылки. – Ого, да нас жажда мучит, – заметила Рене с улыбкой. Помада у нее почти стерлась. – День выдался долгий. Она покатала во рту кубик льда. – Откуда вы знаете Бренненов? – Репутация у них громкая. – То есть дел вы с ними не ведете? – Пока нет. Может, представите меня? – Грейс Бреннен разъезжает в инвалидном кресле, пропустить ее невозможно. Я, впрочем, ее пока не видела. Она парализована, бедняжка, – последствия инсульта. Грейс всегда была душой семьи, опорой Джоша. Он сейчас беседует с Роном из художественного совета. Вот уж не думала, что старина Джош такой богемный тип. Это был крупный мужчина в ковбойских сапогах ручного пошива из конца 60-х и первоклассном наряде в духе вестернов. Попивая темный виски, свободную руку он положил на плечо собеседника, своего ровесника, только ниже ростом. Я улыбнулся: – Вы сказали, что Джош – не богемный тип. Как насчет его сына Ричарда? У него под ногтями земля или масляные краски? Оглядевшись по сторонам, Рене понизила голос: – Ни то, ни другое. Йель выбил из него дух фермерства. – Совсем? – Сами как думаете? – Ну-у… он больше не умеет водить трактор? – Трактор! Мой новый друг, он даже апельсин от грейпфрута отличить не сумеет. Зато, наверное, морковку любит – за характерную форму. Он ведь, красавчик такой, до сих пор холост, живет здесь, в имении. Можно с вами начистоту? – Может, лучше соврете? – улыбнулся я. Рене закудахтала, точней засмеялась. Потом сделала жест официанту, и тот забрал у нее пустой бокал. – Повторите, пожалуйста. – Официант кивнул и ушел. – Так на чем я остановилась? – Составляли психологический портрет хозяев. – Вы мне нравитесь, Шон О’Брайен. Чем вы, кстати, занимаетесь? Бога ради, не говорите, что вы фермер или пластический хирург. – Я врач-сексолог, – как можно невозмутимей ответил я. Рене засмеялась еще громче. – Почаще заглядывайте на огонек к Бренненам. С вами намного интересней, чем с доктором Филом [12]. Подошел официант. Рене поблагодарила его и взболтала лед в стакане кончиком наманикюренного пальца. – Помяни черта… Младший готовится выступить. Трио музыкантов закончило исполнять композицию, и Ричард Бреннен вышел из тени на свет. Глава 29
Двигался Ричард Бреннен размеренно и плавно, сверкая идеальной улыбкой. Одно слово: радушный хозяин. Тут подмигнул, здесь похлопал по плечу, там искренне пообещал во всем разобраться. Перешел к следующей группе гостей. Притворился, будто слушает их, выдал заранее отрепетированную фразу, показал симулированное тепло опытного телеведущего. Наконец подошел к микрофону: – Мне кажется, толпа сегодня собралась рекордная. Чувствую, год нас ждет славный. – Он подождал, пока смолкнут аплодисменты. – Спасибо всем, что пришли. Вечер получился просто замечательный. Сиделка выкатила на свет инвалидное кресло, в котором сгорбилась пожилая дама. Ричард Бреннен улыбнулся и жестом руки указал на нее: – Встречайте: моя мама. Еще успеете с ней поздороваться, пообщаться. Он поднял бокал, словно произнес тост в ее честь, однако женщина никак не отреагировала: то ли ей парализовало лицевые мышцы, то ли она находила сына отвратительным – как и Рене Робертс: бокал и выражение на лице блондинки оставались совершенно пустыми. На губах Бреннена мелькнула акулья улыбка. – Еда вроде готова, так что прошу: ешьте и пейте, как матросы в увольнительной на берег! Политкорректность призывает меня сказать: соблюдайте умеренность и помните об ответственности, однако, когда дело доходит до щедрых угощений, мы, Бреннены, напрочь забываем о политкорректности. Развлекайтесь! |