Книга Ложный рассвет, страница 31 – Том Лоу

– Ах ты сука, придурок сбрендивший. Никого я не убивал!

– Кто же тогда убил?

– Ты рехнулся, О’Брайен.

– Может быть, в тюрьме с людьми всякое происходит. Сам убедишься, когда проведешь ближайшие лет двадцать в месте похуже этого.

– Ты о чем?

– Ты сам во всем признаешься. Расскажешь, что знаешь про убийство или убийства. Почему покрываешь Бренненов? Может, Ричард – или его старик – и есть убийца? На ранчо у них полно легкой добычи. Неужели хочешь подставиться за какого-то психопата? Ты ведь давно в органах, должен был хоть чему-то научиться, прежде чем жадность разъела тебя изнутри. Сам знаешь: убийца не остановится, у него зависимость, он жаждет крови. Или хочешь распродать остатки совести?

Он подался вперед, приподнявшись на мысках, тихонько захрипел. Глаза у него чуть расширились, правое веко задергалось; изо рта у детектива пахло «Маалоксом», в уголке губ – кусочек таблетки от повышенной кислотности.

– Выкуси, О’Брайен. Ничего ты не знаешь.

Он развернулся и пошел прочь.

Миновала полночь, а Ник так и не появился. Я слегка встревожился, но делать нечего – залог вносить уже поздно. Я растянулся на жестких нарах. В висках стучала кровь. Матрас вонял по́том.

Я закрыл глаза. Усталость сразу же взяла свое, и мозг отключился. Ко мне пришел крепкий сон: я стоял на краю пирса у нашего старого дома, и дядя Билл указывал на орлиную пару, что вила гнездо в ветвях болотного кипариса.

Я обернулся и хотел открыть стеклянные двери на роликах, но не смог – защелка не поддавалась. Тогда, заметив в отражении силуэты орлов, я приник к стеклу и прикрыл по бокам глаза ладонями. Хотел разглядеть внутри дома, как возится на кухне отец, однако увидел лишь тьму.

Когда я проснулся, в голове пульсировала жуткая боль, спина затекла, а заключенный через камеру от меня орал, дескать, его бывшей жене следует наглухо зашить вагину. А то в его неприятностях, видите, повинны анатомия жены и его собственное неумение вовремя отказать супруге в близости.

– Эта сука, – орал он во весь голос, – забрала у меня сына! Трахается с надзирающим офицером! Все слыхали? Это не по закону!

Доброе утро, Америка, привет из округа Тюряга.

Два часа спустя я вышел под личное обязательство. Судье сказал, что действовал из соображений самообороны, однако его честь напомнил: я – бывший работник полиции и должен соизмерять силу в обыденной жизни. Потом я оплатил судебные издержки (двести долларов) и обязался явиться, если ковбой подаст иск.

Спускаясь по ступенькам здания суда, я гадал: что такого случилось с Ником и как мне теперь добираться до дома. В этот момент у тротуара затормозил черный «Форд».

– Смотрю, вас надо подбросить, – сказала детектив Лесли Мур, опустив стекло со своей стороны.

– Мне бы лучше выпить. «Кровавую Мэри», холодную и острую: с луком и сельдереем.

– Садитесь ко мне, – пригласила она, улыбаясь. Н-да, правильно делают, что в тюрьмах мужчин и женщин держат раздельно.

Я забрался в салон, уловил аромат ее духов – легкий и женственный. Волосы детектив собрала на затылке, чем выгодно подчеркнула красивый профиль. Она мельком глянула на меня и лишь затем, поправив зеркало заднего вида, тронулась с места. Некоторое время ехала молча, позволив мне рассказать, что произошло.

– Я, конечно, рад вас видеть, но и за Ника беспокоюсь.

– Кто это?

Я рассказал, кто такой Ник и что от него требовалось сделать.

– Может, нашлась уважительная причина? – предположила Лесли. – Я увидела списки задержанных и решила приехать. Просто не хотела попадаться на глаза Слейтеру.

– Его тут и не было.

– Странно.

– Как раз таки нет. Мы с ним вчера поговорили по душам, и он ушел в глухую оборону.

– Он меня подозревает. Недавно ни с того ни с сего начал задавать вопросы.

– Например?

– Например, не ездила ли я к вам, не допрашивала ли. Интересовался, не прячу ли я улики против вас. Он прямо заявил, что не потерпит в своем управлении копов, которые – как он выразился – дают пресс-конференции. И это сказал человек, который сам недавно выступил перед СМИ, объявил, что баллотируется на пост шерифа.

– Давайте выпьем кофе. Мне надо многое вам рассказать и вручить одну вещь.

– Какую?

– Едем в гавань, там и узнаете.

Через полчаса мы, хрустя устричными раковинами под колесами, въехали на парковку. Пахло жареной рыбой. Утром понедельника мест на парковке хватало. Мотоцикл Ника я нигде не заметил. Обычно мой друг парковался у стены, между баром и портовым офисом.

Я прошел к тому месту и опустился на корточки, присмотрелся: в траве два отпечатка, следы широких шин. Между ними что-то блестело – лужица масла. Я макнул в нее палец, растер каплю, понюхал. Гм-м, Ник уехал совсем недавно.

Когда мы с Лесли подошли к бару, Ким набивала ведерко из нержавейки колотым льдом. Единственный клиент – Большой Джон – потягивал кофе в баре, держась за голову и проклиная вчерашнюю гулянку.

– Доброе утро, Ким, Джон, – поздоровался я. – Ника не видали?

Большой Джон глянул на меня поверх чашки красными заплывшими глазами. Из выреза его черной футболки выглядывали седые волосы.

– Ник, – заговорил Джон так, будто в глотку ему набился гравий, – уехал вчера ночью. Буквально через пару часов, как забрали тебя. – Скосив взгляд на Лесли, он произнес уголком рта, словно Попай ^[15]: – Что натворил?

– Да так, случилось недоразумение, уже разобрались.

– Все хорошо? – спросила Ким, вытирая руки о полотенце.

– Со мной – да. Увидишь Ника – передай, чтобы заглянул ко мне на лодку.

– Передам, – улыбнулась Ким. – Вы как, кофе не желаете?

– Нет, спасибо, – покачала головой Лесли. – Может, на обед заглянем.

– Обязательно приходите. – Ким улыбнулась, скрестив руки на груди.

Большой Джон, громко откашлявшись, просипел, будто в горле у него застрял колтун:

– Ну, Шон О’Брайен дает: вчера уехал в наручниках, а сегодня вернулся с клевой цыпочкой.

На борту «Юпитера» я поставил на плиту кофейник и поискал относительно свежих (или хотя бы не слишком просроченных) сливок.

– Какой вам кофе? – спросил я Лесли.

– Черный, свежемолотый, сваренный на холодной воде.

– Тогда нам повезло: все ингредиенты в наличии.

– Хорошая у вас лодка.