Книга Личное дело соблазнительницы, страница 36 – Галина Владимировна Романова

— Что-то вроде того.

— А вот я был бы склонен думать совершенно иначе. Я бы скорее заподозрил вас. И в убийстве Калинина, и в нападении на Матвеева. Если в первом случае, допустим, вы хотели отомстить гадкому начальнику за придирки с последующим увольнением. То во втором случае действовали исключительно для того, чтобы сбить нас с толку.

— Но тут все мое алиби перечеркивает, так? — Алиса покосилась на Вешенкова, внутренне передернувшись от профессионального цинизма этого человека.

Надо же, сидит и откровенно горюет, что не может предъявить ей сразу несколько обвинений. При этом сидит в ее доме, на ее диване, беспрестанно расшатывая пружины и скалясь в ее сторону недобро и со значением.

— Портит, — нехотя согласился Артур Всеволодович и глянул на часы на правом запястье, даже часы он привык носить не там, где большинство. — Посему будем пока опрашивать всех возможных свидетелей. Думать, сопоставлять и…

И искать возможных подозреваемых, закончил уже мысленно Вешенков. Искать среди тех, кто ненавидел или по какой-то причине завидовал Соловьевой.

Началось все именно с пропажи документов. Что же, он ничуть не ошибся, засылая на фирму Валеру. Начинать все же следует именно оттуда. Начинать искать. Перетряхнув все возможные конфликтные ситуации, корпоративные вечеринки, сплетни и прочее. Высмотреть, выспросить, не упустив ни единой детали. Это пока все, что касается убийства Калинина.

А вот относительно покушения на Матвеева, тот тут не мешало бы взглянуть на эту самую Ангелину, которой так некстати, или наоборот, не оказалось дома. Девчонка могла ревновать, устраивать сцены, а то и по голове настучать за то, что женишок продолжает навещать свою бывшую студенческую подружку.

— Артур Всеволодович. — Алиса слегка кашлянула, напоминая Вешенкову о своем присутствии.

Тот настолько погрузился в себя, что, казалось, забыл обо всем. О времени, о ней, о том, что обещал отвезти ее в больницу к Матвееву. А ведь обещал же!..

— Раз обещал, значит, поедем, — недовольно отозвался Вешенков, отрывая уютно устроившийся зад от ее дивана. — Собирайтесь. Я в машине вас подожду.

Проводив его до двери и закрывшись на замок, Алиса вернулась в гостиную. Раздвинула шторы, встала на подоконник и, открыв форточку, высунула нос на улицу. Что надеть?

Ох уж эта золотая осень! Ох и сюрпризница!

С утра меж домами начинает красться рваными лохмотьями стылый туман, прибивая и без того поникшую траву тяжелыми каплями ледяной росы. Все вокруг мгновенно наполняется безмолвием, холодной настороженностью. И сразу верится, что зима не за горами. Что вот еще немного и заметет, занесет и выстудит. И полезет народ на антресоли за зимними сапогами, и начнет перетряхивать дубленки и шубы в преддверии скорых на расправу холодов.

А потом вдруг откуда-то из пригорода налетает отчаянный ветер и давай гонять по скверам и площадям. Он и скамейки услужливо обметет от налипших листьев. И примятую траву просушит, и в помощь дворникам весь мусор сгонит поближе к обочинам. А уж рванув к небесам, разгуляется по полной.

Плотные насупленные облака рвутся в клочья, тут же отсылаются вдогонку друг за другом, расчищая дорогу ленивому сентябрьскому солнышку. Ну а тому куда деваться! Начинает жечь, припекать, растапливать не успевшие удрать ветхие обрывки облаков. Да так расходится, что листва полыхает расплавленной медью. А про шубы уже и не вспомнить, впору последнюю кофту с себя снимать.

Алиса решила одеться полегче. Не за тридевять земель отправляется, а всего лишь в больницу, что в трех кварталах от ее дома. Вполне подойдут джинсы, легкий джемпер и джинсовая ветровка. Матвееву не нравилась такая одежда, она знала. Но он ведь ее не увидит. Во всяком случае, втайне она на это надеялась. Если увидит, сразу все поймет, и тогда…

Антон пришел в себя за час до их прихода. Попросил попить, сказал что-то медсестре. О чем та поспешила сообщить Вешенкову, увлекая его по коридору подальше от любопытных ушей и глаз Алисы Соловьевой. А потом, подставившись под изрядную долю предназначенных ему инъекций, благополучно уснул.

Алиса просидела возле его кровати минут пятнадцать.

В палате интенсивной терапии никого, кроме Антона, больше не было. Высокая кровать с целым рядом по обе стороны светящихся приборов, фиксирующих сердцебиение, давление и что-то еще. Все попискивало и тикало. Чистенькое белье. Чистенький сверкающий пол. Огромное пластиковое окно, полуприкрытое вертикальными жалюзи приятного песочного цвета. Большая тумбочка в изголовье кровати, уже успевшая наполниться принесенными кем-то фруктами, соками, печеньем.

Интересно, кем же это?! Неужели Ангелина успела уже тут побывать?

Алиса смотрела в осунувшееся небритое лицо, старательно обегая взглядом толстый валик из бинтов, опоясавших его голову. Слушала тихое ровное дыхание Антона и, осторожно поглаживая его безвольную ладонь, лежащую поверх одеяла, безмолвно просила у него прощения.

Глаза щипало от дикого желания разреветься, в груди стиснуло так, что просто дышать было нечем. Но плакать нельзя. По коридору расхаживал заважничавший моментально Вешенков. Расхаживал под руку с молоденькой медсестрой, которая шептала ему что-то на ухо с доверительно трогательной улыбкой.

Разве можно было плакать на глазах у такой публики? Нет… Она потерпит. Потом как-нибудь…

Антон чуть шевельнулся, сильно стиснул веки и тихонько застонал.

Господи! Ему же больно! Ему так больно, что у нее просто сердце разрывается от жалости и невозможности помочь ему. Вдруг он и правда пострадал из-за нее, а она… Она потом с Юрой…

Как же она так не сумела разобраться в том, что любит его?! Что никого, кроме него, ей не надо?! И что не может она совершенно без его постоянного присутствия и без того, как он с важным видом принимается умничать, поучая, советуя и советуя без конца?!

Привыкла! Она привыкла к его обожанию еще в студенчестве. Избаловалась, что Матвеева никогда не нужно искать, он всегда был для нее в досягаемой близости. Только выйдет после лекций из аудитории в гудящий ульем коридор, только покрутит головой, как тут же его вихрастая макушка в поле зрения.

Избаловалась, что просить его ни о чем не нужно, сам догадывался обо всем и выполнял, не требуя благодарности.

Пирожков захотелось? Да ради бога, Соловьева! Он только что как раз проходил мимо и купил с десяток, с повидлом и яблоками, которые она особенно любит. Проголодалась? А не махнуть ли в кафешку за углом, там потрясающие пельмени готовят со сметаной и соусом. Юбку поменять решила? Да не проблема! Ему она тоже надоела, и он присмотрел ей кое-что. О деньгах можно не беспокоиться, как-нибудь вернет…

Привыкла и избаловалась! И заботой его была переполнена, и вниманием, и любовью. Теперь все! Теперь все это достанется Ангелине. Милой, обаятельной и, главное, умной и понимающей, в чем счастье заключается.

Алиса воровато оглянулась себе за спину. Убедилась сквозь застекленную дверь, что Вешенкову совершенно не до нее, и, нагнувшись, быстро поцеловала Матвеева в губы.