Книга Неплохо для покойника!, страница 20 – Галина Владимировна Романова

— Минуточку, — не меняя интонации, выдала мне она.

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем я услышала в трубке усталый голос Алейникова.

— Алло, Анна Михайловна, я вас слушаю.

— Что, черт возьми, вы себе позволяете?! — почти зарычала я. — Мало того, что вы испортили мне день отъезда, приставив приглядывать за мной какого-то гомика, так теперь и остаток отпуска мне придется проводить под вашим бдительным оком!

— Не понял, — смешался он. — О чем вы?

Озабоченность его тона немного поуменьшила мой пыл, и, чуть сбавив обороты, я продолжала кипятиться:

— Тимур Альбертович! Я, конечно же, очень ценю вашу заботу о моей безопасности.

И, конечно же, понимаю, что после вчерашней сцены в ресторане у вас возникло желание опекать меня, но прошу вас — избавьте меня от всего этого! Я могу сама о себе позаботиться!

Я могу поднять трубку, попросить об одолжении, и завтра меня будет охранять милицейский наряд! Вы меня поняли? Не ваш белобрысый дилетант, а люди, знающие свое дело! Вы меня поняли?

— Почти, — тиха ответил он, тяжело вздохнув.

— Но это произойдет тогда, когда я почувствую в этом необходимость! А не тогда, когда этого захочется вам! — Сарказм в моем тоне поиссяк, и я почти спокойно предложила:

— Давайте не будем этого делать? Хорошо?

— Хорошо, но я этого и не делал, — ответил мне Алейников. — Смею вас заверить: я не давал никаких распоряжений о слежке.

Не дав мне опомниться, Алейников бросил трубку, и в ухо мне ударила частая череда гудков.

— Вот так так! — озабоченно протянула я, плюхнувшись в кресло. — Тогда кто же?

Неожиданно вспомнился мой новоявленный родственник Иван. Свалившись словно снег на голову, он так же неожиданно исчез, не удосужившись присовокупить к оставленной записке хотя бы пару телефонных звонков.

Сейчас его присутствие было бы как нельзя кстати, но я и понятия не имела, где его теперь искать, как с ним связаться.

— Кто же это может быть? — изводила я себя догадками, укладываясь спать.

Ответ на этот вопрос я получила на следующий день.

Проснувшись в девять утра, приняв душ и наскоро позавтракав, я решила наведаться в автомастерскую. Четыре месяца без ремонта — слишком много даже для моей колымаги. Если и сегодня скажут, что у них нет нужных деталей, позвоню Сережке Лемихову в налоговую.

Пусть он своих девчонок пришлет — нервишки им не помешает немного пощекотать. Пора, наконец, хоть как-то использовать свое служебное положение.

Тихонько бормоча себе под нос, успокаивая себя подобным образом, я рванула на себя дверь подъезда и сощурилась от яркого солнечного света. Когда же глаза мои понемногу попривыкли к нему, то первое, что я увидела, — это белобрысого, шпика. Так, кажется, их называли в царской охранке. Он сидел со скучающим видом на скамеечке у подъезда и лениво помахивал сломленным тополиным прутиком.

— Привет, — поздоровалась я, поравнявшись со скамейкой. — Утро прекрасное, ты не находишь?

— Нормально, — протянул он и приветливо улыбнулся.

— Да, утро-то прекрасное, — ехидно прищурилась я. — Только вот ты мне совсем не нравишься…

— Почему? — совершенно искренне изумился он.

— Ходишь за мной повсюду. Зачем?

Парень, выпятил нижнюю губу, немного подумал и промямлил:

— Охраняю.

— Вот как! А от чего, можно узнать?

— Сказано охранять, я и охраняю, — парень опять широко улыбнулся, очевидно, пытаясь вызвать у меня доверие.

— Кем сказано? — жестко спросила я, не разделяя его радости. — Кто тебя ко мне приставил?

— А вот этого я сказать не могу. — Парень тяжело вздохнул. — Извините.

— К черту твои извинения! Вот сейчас вызову милицию и сделаю официальное заявление о преследовании. Что на это скажешь?

Если бы он знал меня получше, тон, которым я с ним разговаривала, несомненно, его насторожил бы. Но шпик не был со мной знаком, поэтому отреагировал на сказанное еще более широкой улыбкой, сопроводив ее словами:

— А скажу то, что вы ходите той же дорогой, что и я.

Подобное нахальство привело меня в замешательство. Несколько минут я стояла, пристально разглядывая сидящего передо мной парня, и не могла вымолвить ни слова. Что и говорить, слова его не были лишены логики.

— Ага! Ладно! — вырвался у меня тяжелый вздох. — Тогда тебе придется сегодня основательно побегать по нашей с тобой общей дороге.

— Почему?

— Потому что я иду за машиной! Биополе у меня, наверное, еще то! Стоило мне подумать о возможном возмездии на головы нерадивых автомехаников, как тут же все было сделано.

Более того! Моя латаная-перелатаная «Таврия», имевшая до ремонта непонятно какой цвет, потому как подкрашивалась и подмазывалась бессчетное количество раз, теперь глянцево блестела ярко-голубым, радуя глаз и поднимая настроение.

— Нет, ребята, ну вы даете! — невольно вырвалось у меня. — Кто бы мог подумать? Я же только просила отрихтовать да мотор перебрать!

— Проявили инициативу, так сказать, — осклабился мастер, выжидательно поглядывая на меня и мою сумочку. — Уж больно страшна она была. Это вам не очень дорого встанет.

— Чепуха, — отмахнулась я, на радостях отстегнув ребятам сверх того, что было положено, еще по тридцатке. — Молодцы!

Я села за руль и выехала из гаража, не забыв махнуть на прощание озадаченному таким ходом событий преследователю. Тот стоял на обочине с совершенно растерянным видом и ковырял носком ботинка землю.

— Салют, шпион! — не удержавшись, выкрикнула я ему в открытое окошко и укатила прочь.

* * *

Звук захлебывающегося трезвоном телефона был слышен даже на лестничной площадке.

Быстро открыв дверь и щелкнув выключателем, я, не разуваясь, влетела в гостиную и, схватив трубку, сдавленно выдохнула:

— Да! Я слушаю.

— Аннушка, добрый вечер, дорогуша, — поприветствовали меня на другом конце провода. — Долго гуляешь!

— Ой, добрый вечер, Семен Алексеевич, — перевела я наконец дыхание. — Что-то случилось?

— Нет, нет, все в порядке, — поспешил он меня успокоить. — Дай, думаю, позвоню, проведаю отпускницу… Как отдыхается?

— Все хорошо, спасибо.

Я защебетала, рассказывая о прекрасном отдыхе на лоне природы, попутно с напряжением раздумывая над причиной, побудившей моего босса позвонить. Так ни до чего и не додумавшись и закончив свое повествование, я с мольбой в голосе попросила:

— Семен Алексеевич, может быть, вы мне скажете?.. Ведь что-то наверняка случилось?