Онлайн книга «Рандеву с петлей на шее»
|
Широким движением руки Зеленский смахнул со стола пустую бутылку. Она приземлилась на пол возле батареи и со звоном разлетелась вдребезги. Андрей Павлович поднялся на ноги, обвел мутным взглядом помещение и направился к холодильнику. Гуров хранил молчание. Ему уже не раз по долгу службы приходилось сталкиваться с подобным поведением людей, потерявших близких. И слова утешения тут не действовали. Тут ничего не действовало, кроме времени – беспощадного монстра, равнодушно сжиравшего и перемалывающего все, что попадалось на его пути. Зеленский достал из холодильника новую бутылку водки и вернулся к столу. Долго возился с пробкой. – Когда шесть лет назад моя жена умерла от рака, я чуть не сошел с ума, – признался он. – Готов был биться головой о стену. И тоже много пил… Но тогда я справился. Ради Маши. Я понял, что должен справиться ради нее. А теперь… Ради кого?.. Ради чего?.. Хотите водки? – предложил Зеленский, сумев все-таки откупорить бутылку. – Нет. Спасибо, – отказался полковник. – Я на службе. – Понимаю. А денег? – Что? – Хотите денег? – Каких денег? За что? – Да просто так. Ни за что. У меня их много… Очень. Всю жизнь работал, крутился, шел на различные ухищрения, на обман… Даже мошенничать приходилось. Могу предоставить вам всю информацию. – Зеленский пьяно ухмыльнулся. – Меня есть за что посадить… Я считал, что это самое важное – скопить много денег. Я хотел обеспечить детей, внуков, правнуков… А теперь… Куда их теперь? Я за всю жизнь не смогу истратить их все. По его щекам потекли слезы. Медленно. Беззвучно. Продолжая обнимать бутылку водки, он баюкал ее, как маленького ребенка. – Вы меня простите, Андрей Павлович, – откашлялся сыщик, – я понимаю ваше нынешнее состояние, но мне необходимо задать вам несколько вопросов. – Задавайте… Раз нужно… – У вашей дочери были враги? Или недоброжелатели? Может, имели место какие-то конфликтные ситуации в последнее время? Зеленский даже не стал раздумывать над вопросом. – Я не знаю. Мы очень мало общались. К сожалению… Особенно в последнее время. Я постоянно был поглощен своими делами, бизнесом… А Маша… Она стала жить своей жизнью, которую я не одобрял. Вы ведь уже знаете?.. В курсе, что она была лесбиянкой? – Ну… – Значит, в курсе, – констатировал Зеленский, ни на секунду не выпуская из рук бутылку. – Я не знаю, как так случилось и почему в какой-то момент Маша стала увлекаться девочками… Может быть, в этом была моя вина, недоглядел. Но, так или иначе, это случилось… Я пытался что-то изменить, перенастроить ее как-то, но все наши разговоры кончались только скандалами. Она выбрала свой образ жизни. И что такого?.. Теперь я согласен на все. Пусть бы спала, с кем хотела… А так… Получается, она ушла из жизни, ненавидя меня. Если бы я только знал… А насчет врагов или недоброжелателей я действительно ничего не знаю. Такой вот я хреновый отец. Вернее, был им… Вам лучше спросить об этом подруг, с которыми Маша спала. Им она доверяла больше, чем мне. – Подруг? – переспросил Гуров. – У Марии была не одна девушка, с которой она состояла в интимной связи? – Насколько я знаю, да, – равнодушно ответил Зеленский. – У них в клубе это было нормой. Что она и пыталась мне каждый раз доказать. – Вы имеете в виду биатлонный клуб, за который она выступала? «Нерпу»? – Названия я не знаю. За все время я ни разу не посетил ни одной ее гонки… – Зеленский с досадой ударил себя кулаком по лбу. – Если бы можно было все вернуть… Если бы… – Андрей Павлович, а это не могло быть связано с вашим бизнесом? – осторожно поинтересовался полковник. – Вы не допускаете такой мысли? – Что связано? – Убийство вашей дочери. – Каким образом? – Ну… Возможно, это ваши недоброжелатели или конкуренты хотели таким образом нанести урон лично вам. Мне приходилось сталкиваться с подобными случаями. Впервые за все время их разговора в глазах Зеленского мелькнуло что-то осмысленное. Слова сыщика заставили его призадуматься. Он снова потянулся к бутылке, но передумал. Лицо его сделалось злым, и он тихо проговорил: – Такой вариант не приходил мне в голову. Вы считаете?.. – Я ничего не считаю, – поспешно перебил собеседника Гуров, – я могу только предполагать. И подобной возможности не исключаю. Но это всего лишь версия. Я понимаю, что вам сейчас сложно собраться с мыслями… Сразу после трагедии… Давайте поступим так. – Полковник достал из кармана блокнот, вырвал из него один лист и написал на нем несколько цифр. – Это мой номер телефона. Мобильный. Так что звонить можете в любое время. Если что-то вспомните или у вас появятся какие-то подозрения – сообщите мне. Сыщик положил листок на стол, но Зеленский к нему не притронулся. Похлопал себя по карманам в поисках сигарет, ничего не обнаружил и взял из пепельницы один из смятых окурков. Расправил его, пристроил во рту. – У вас нет спичек? – Извините, не курю. – Гуров поднялся, собираясь уходить, но вдруг остановился посредине комнаты и обратился к Зеленскому: – Кстати, Андрей Павлович, имя и фамилия Виктора Церепко вам ни о чем не говорит? – Нет, – ответил тот и выплюнул окурок на пол. – А кто это? – Банкир. Возможно, вы имели с ним какие-то общие дела. Или с его банком… – Я никогда не имел дел с российскими банками, – презрительно поморщился директор фабрики. – Мне всегда казалось это слишком ненадежным. А фамилию, которую вы назвали, я никогда прежде не слышал. – А фамилию Столяров? Геннадий Столяров. – Тоже не слышал, – отрицательно покачал головой Зеленский. – Еще один банкир? – Нет. – Гуров протянул руку для пожатия, но хозяин дома никак не отреагировал на этот жест. Скорее всего он его просто и не заметил. Все внимание Зеленского вновь сосредоточилось на бутылке. – А номер моего телефона вы все же не выкидывайте, Андрей Павлович, – добавил сыщик. – Любая информация может оказаться полезной в расследовании. Понимая, что до выхода его провожать никто не собирается, он развернулся и вышел из комнаты. Мне не нравится этот долгий и пристальный взгляд. Он не предвещает ничего хорошего. Знаю по предыдущему опыту наших встреч. У сидящего напротив человека – два состояния. Либо он доволен и тогда может часами заливаться, как курский соловей, на любую, даже самую отвлеченную тему. Либо он не в духе и старается показать это длинными, ничем не оправданными театральными паузами, полными напряженного драматизма. Урод! Ну, и черт с ним! Пусть говорит и делает, что хочет. Сделанного уже не вернешь. С того света не возвращаются. – Ответь мне на один вопрос. – Он неторопливо распечатывает пачку жвачки. – Всего лишь на один. Хорошо? |