Книга Заговор в Уайтчепеле, страница 49 – Энн Перри

Повернув на запад, Телман направился в сторону дома номер девять по Панкрас-стрит. Если б он остановился, чтобы подумать о дальнейших действиях, у него сдали бы нервы. Поэтому полицейский старался ни о чем не думать. Достав служебное удостоверение, он постучал в дверь. На пороге появилась все та же высокая женщина.

– Слушаю вас? – спросила она.

– Доброе утро, мэм, – сказал Сэмюэль, предъявляя свое удостоверение.

Хозяйка дома внимательно изучила его с совершенно бесстрастным лицом.

– Очень хорошо, инспектор Телман. Что вам угодно?

Полицейский замер в нерешительности. Какой подход лучше – обаяние или властность? Быть властным с женщиной подобных габаритов и подобного нрава представлялось ему весьма непростым делом, так что он выбрал первый вариант. Никогда еще улыбка не стоила ему такого труда. Нужно было что-то говорить, поскольку, судя по выражению ее лица, она начинала терять терпение.

– Я расследую очень серьезное преступление, мэм, – произнес Сэмюэль нарочито решительным тоном. – Веду наблюдение за одним человеком – среднего роста, рыжеватые волосы, резкие черты лица – и полчаса назад слышал, как он задавал вам вопросы о покойном мистере Уильяме Круке. – Он перевел дыхание. – Мне нужно знать, о чем он вас спрашивал и что вы ему ответили.

– Неужели? И зачем же вам нужно это знать, инспектор?

У женщины был выраженный акцент западного побережья Шотландии – мягкий и на удивление благозвучный.

– Я не могу сказать вам зачем, мэм. Это тайна следствия, – ответил полицейский. – Но мне действительно необходимо знать, что вы ему сказали.

– Он спросил, не жили ли мы на Кливленд-стрит. Был очень настойчив. У меня не было никакого желания отвечать ему. – Хозяйка дома вздохнула. – А в чем, собственно, дело? Моя дочь Энни работала там в табачной лавке.

Ее лицо на мгновение искривилось, и потом на нем появилось выражение грусти, которое быстро исчезло.

– О чем он еще спрашивал вас, миссис Крук? – задал новый вопрос инспектор.

– Спросил, не прихожусь ли я родственницей Дж. К. Стивену, – ответила женщина.

В ее голосе прозвучала усталость, будто у нее больше не осталось сил, чтобы противостоять неизбежному.

– Родственником ему приходился мой муж. Его мать была двоюродной сестрой Стивена.

Телман был озадачен. Он никогда не слышал о Дж. К. Стивене.

– Понятно, – пробормотал он растерянно.

На самом деле понятно ему было лишь то, что, узнав об этом, Римус тут же поспешил на вокзал и купил билет до Нортхэмптона.

– Благодарю вас, миссис Крук. Больше он ни о чем не спрашивал? – уточнил Сэмюэль.

– Нет.

– Он объяснил, зачем ему нужно знать это?

– Сказал, что это необходимо для исправления большой несправедливости. Я не стала спрашивать, какой именно. Это может быть любая из миллиона несправедливостей.

– Да, может. Он прав… если только действительно расспрашивал вас с этой целью.

– Всего хорошего, – сказала женщина и закрыла дверь.

Поездка в Нортхэмптон оказалась чрезвычайно утомительной. Всю дорогу Телман мысленно перебирал все возможные версии, касающиеся того, что мог искать Римус, и постепенно они становились все более причудливыми и фантастическими. Возможно, упомянув о большой несправедливости, он просто пытался вызвать у миссис Крук сочувствие. А может быть, он занимается расследованием очередного скандала? Именно скандальные подробности интересовали его прежде всего в деле Бедфорд-cквер, – ведь газеты охотно публикуют подобные новости, поскольку благодаря этому возрастает читательская аудитория.

Но Эдинетт наверняка не по этому поводу приезжал на Кливленд-стрит, после чего в сильном возбуждении отправился к Дисмору. Он не был охотником за несчастьями других людей… Нет, здесь имелась какая-то причина, хотя инспектору она была пока неизвестна.

Когда поезд прибыл в Нортхэмптон, Телман вышел вслед за Римусом на залитую солнцем привокзальную площадь. Журналист тут же сел в кэб, и Сэмюэль, запрыгнув в следующий, велел кэбмену ехать следом. Подавшись вперед, полицейский пристально следил за экипажем Линдона, пока тот наконец не остановился у мрачного здания лечебницы для душевнобольных.

Телман остался на улице, расположившись у ворот, где его не было видно. Когда почти час спустя Римус появился вновь, его лицо было красным от возбуждения, глаза горели, и он шел с такой скоростью – расправив плечи и размахивая руками, – что мог налететь на инспектора и не заметить его.

Что делать теперь? Идти за ним или заглянуть в лечебницу и попытаться выяснить, что ему здесь было нужно? После коротких раздумий Сэмюэль остановился на втором варианте. У него оставалось не так уж много времени до последнего поезда на Лондон, и ему еще предстояло объясняться с Уэтроном по поводу своего отсутствия на работе.

Он зашел в один из кабинетов больницы и предъявил служебное удостоверение. Предлог для расспросов у него был заготовлен заранее.

– Я занимаюсь расследованием убийства и веду наблюдение за человеком из Лондона, лет тридцати, с рыжеватыми волосами, карими глазами и энергичным лицом, – заявил полицейский. – Нужно, чтобы вы сказали мне, о чем он вас спрашивал и что вы ему ответили.

Работник больницы с недоумением смотрел на Телмана своими выцветшими голубыми глазами и хлопал ресницами. Его рука, тянувшаяся к перу, застыла в воздухе.

– Он не спрашивал ни о каком убийстве, – запротестовал служащий. – Этот бедняга умер самой что ни на есть естественной смертью – уморил себя голодом. Ну, если, конечно, такую смерть можно назвать естественной.

– Уморил себя голодом? – Телман ожидал услышать о чем угодно, только не о самоубийстве. – Кто?

– Мистер Стивен, разумеется. Тот, о ком он спрашивал.

– Мистер Дж. К. Стивен?

– Точно. – Служащий шмыгнул носом. – Бедняга совсем свихнулся. Но других у нас и не держат.

– И он уморил себя голодом?

– Отказывался от пищи. – Лицо сотрудника лечебницы помрачнело. – Не ел ни крошки.

– Он был болен? Может быть, он просто не мог есть? – предположил Сэмюэль.

– Мог, но неожиданно перестал. – Его собеседник опять шмыгнул носом. – Это случилось четырнадцатого января. Я запомнил потому, что в тот день мы узнали о смерти бедного герцога Кларенса. Думаю, это и послужило причиной его отказа от пищи. По его словам, он хорошо знал герцога, даже учил его рисовать.

– В самом деле?

Телман был совершенно обескуражен. Чем больше он узнавал, тем меньше во всем этом было смысла. Представлялось невероятным, чтобы человек, уморивший себя голодом в подобном заведении, мог водить знакомство со старшим сыном принца Уэльского.

– Вы уверены в этом? – уточнил полицейский на всякий случай.