Книга Тень Великана. Бегство теней (сборник), страница 7 – Орсон Скотт Кард

Питер считал, что она не вполне права, – он трудился многие годы, чтобы создать свою сеть контактов, и приложил немало усилий, чтобы пост Гегемона продолжал существовать и стал хоть что-то значить. Он спас Гаити от хаоса. Несколько небольших государств были обязаны независимостью или свободой его дипломатическому – и военному – вмешательству.

Но всего этого его едва не лишил Ахилл – из-за его собственной дурацкой ошибки. Ошибки, о которой Боб и Петра предупреждали еще до того, как он ее совершил. Ошибки, которую Боб смог исправить, лишь пойдя на смертельный риск.

– Петра, – сказал Питер, – ты права. Я всем обязан тебе и Бобу. Но так или иначе – что бы ты ни думала обо мне или о должности Гегемона, я занимаю этот пост и пытаюсь воспользоваться им, чтобы избежать еще одной кровопролитной войны.

– Ты пытаешься превратить его в пост мирового диктатора. Если, конечно, не сумеешь придумать, как распространить свое влияние на колонии и стать диктатором обозримой вселенной.

– На самом деле у нас пока нет никаких колоний, – возразил Питер. – Корабли все еще в пути и будут лететь до самой нашей смерти. Но когда они прибудут на место, мне бы хотелось, чтобы их сообщение по ансиблю получила Земля, объединившаяся под общим демократическим правлением.

– Что-то я упустила насчет демократии, – заметила Петра. – Кто тебя выбирал?

– Поскольку у меня нет ни над кем реальной власти, какое имеет значение, что у меня нет законных полномочий?

– Ты ведешь себя как профессиональный спорщик, – сказала она. – У тебя даже идей никаких нет – хватает умно звучащих опровержений.

– А ты ведешь себя как девятилетняя девочка, – парировал Питер. – Суешь пальцы в уши и твердишь «ла-ла-ла» и «сам такой».

Судя по виду Петры, ей очень хотелось дать ему пощечину. Но вместо этого она сунула пальцы в уши и проговорила:

– Сам такой. Ла-ла-ла.

Питер даже не рассмеялся, лишь протянул руку, намереваясь отвести ее палец от уха, но она развернулась и пнула его с такой силой, что ему показалось, будто у него треснуло запястье. Пошатнувшись, он споткнулся об угол гостиничной кровати и с размаху уселся на пол.

– Вот тебе и Гегемон Земли, – заявила Петра.

– Где твой фотоаппарат? Не хочешь, чтобы все узнали?

– Если мне захочется тебя уничтожить – будешь уничтожен.

– Петра, я не посылал Боба в комплекс. Он пошел сам.

– Ты ему позволил.

– Да, и в любом случае оказался прав.

– Но ты не знал, останется ли он жив. Я была беременна его ребенком, а ты послал его на смерть.

– Боба никто никуда не может послать, – сказал Питер. – И ты это знаешь.

Развернувшись, Петра вышла из комнаты. Только пневматика помешала ей хлопнуть дверью.

И все же он успел заметить в ее глазах слезы.

Она не ненавидела Питера, хоть ей этого и хотелось. По-настоящему же ее злило то, что ее муж умирает, но она согласилась на эту миссию, понимая, что та крайне важна – если все получится. Но ничего не получалось. И вероятно, уже не могло получиться.

Питер об этом знал. Но он также знал, что должен поговорить с халифом Алаем, и чтобы добиться хоть какого-то результата, сделать это следовало прямо сейчас. Он был бы рад не подвергать риску авторитет Гегемона, но чем дольше они тянули, тем выше была вероятность, что разойдутся слухи о его поездке в Дамаск. И если затем последует категорический отказ Алая, Питер будет публично унижен, а пост Гегемона во многом утратит свою значимость.

Так что Петра была явно не права. Если бы его волновал лишь собственный авторитет, его бы тут не было. И ей вполне хватало ума, чтобы это понять. В конце концов, она ведь попала в Боевую школу и была единственной девушкой в джише Эндера. А значит, превосходила Питера, по крайней мере, в области стратегии и руководства. Наверняка она понимала, что он ставит желание предотвратить кровопролитную войну выше собственной карьеры.

Едва Питер об этом подумал, он буквально услышал у себя в голове ее голос: «О, как же прекрасно и благородно с твоей стороны – поставить жизни сотен тысяч солдат выше собственного незабываемого места в истории! Думаешь, тебя за это наградят?» Или она могла сказать: «Единственная причина, по которой я здесь, – чтобы тебе не пришлось ничем рисковать». Или: «Ты всегда был готов идти на риск – когда ставки достаточно высоки и твоей жизни ничто не угрожает».

«Здо́рово, Питер, – подумал он. – Ты способен продолжать с ней спорить, даже когда ее нет рядом».

Как только Боб ее терпит? Наверняка она относится к нему совсем иначе.

Нет. Невозможно представить, что злость можно включать и выключать по желанию. Бобу наверняка была знакома эта сторона ее характера. И тем не менее он оставался с ней.

И Боб любил ее. Интересно, подумал Питер, что бы чувствовал он сам, если бы Петра смотрела на него так же, как на Боба? Но он тут же поправился: если бы какая-нибудь женщина смотрела на него так же, как Петра на Боба. Меньше всего ему хотелось, чтобы страдающая от безнадежной любви Петра строила ему глазки.

Зазвонил телефон.

Убедившись, что говорит с «Питером Джонсом», голос в трубке сказал:

– В пять утра будьте внизу у северного выхода из вестибюля.

Щелк.

А это еще что? Неужели из-за его спора с Петрой? Питер проверял комнату на наличие жучков, но это вовсе не означало отсутствия не столь технологичных устройств, например чьего-то уха, прижатого к стене соседней комнаты.

«О чем мы таком говорили, что мне позволили встретиться с халифом?»

Может, виной тому была его реплика, что он хочет избежать еще одной кровопролитной войны. А может, они услышали его признание Петре, что, возможно, он не обладает никакой законной властью.

Что, если они вели запись? И все это внезапно всплывет в сети?

Что ж – будь что будет. Он сделает все, что в его силах, чтобы выйти сухим из воды. Либо все получится, либо нет. Какой смысл сейчас волноваться? Кто-то собирался с ним встретиться у северного выхода из вестибюля завтра утром, еще до рассвета. Возможно, его проводят к Алаю и он добьется того, чего хотел добиться, спасет все то, что хотел спасти.

У него возникла мысль ничего не говорить Петре о встрече. В конце концов, она не занимала никаких постов и не имела какого-то особого права присутствовать, особенно после их сегодняшней ссоры.

«Не будь мстительным и мелочным», – сказал себе Питер. Месть доставляет ни с чем не сравнимое удовольствие, и ее хочется повторять еще и еще. И каждый раз все чаще.

Он снял трубку. Петра ответила после седьмого гудка.

– Извиняться не собираюсь, – коротко бросила она.

– Ну и хорошо, – ответил Питер. – Во всяких притворных извинениях типа «прости, я так тебя расстроила» я не нуждаюсь. Мне нужно, чтобы в пять утра ты была у северных дверей вестибюля.