Онлайн книга «Навстречу мечте»
|
Еще несколько минут Лана потратила на то, чтобы исправить набросок, пока не осталась им довольна. Затем подняла альбом и отвела в сторону на вытянутой руке. Внимательно рассмотрела, прикрыв один глаз. Изгиб веревки детально прорисован, отлично. У наброска интересный смысл: ровно свернутый трос обозначает порядок, но кое-где из него выбиваются нити – порядок начинает рушиться. Лана закрыла блокнот, сверху положила карандаш. Вдруг по палубе к Генриху пронесся Жозеф – взгляд хмурый, губы крепко сжаты. – Здорово, сосед, – притворно улыбнулся Генрих. Все знали, что эти двое не в восторге от того, что им приходится делить каюту. Чаще всего кто-то из них уходил спать в гамак на палубе. – Ты копался в моем рюкзаке? – требовательным тоном спросил Жозеф. – В твоем рюкзаке? – Кто-то в нем рылся! Вещи лежали совсем по-другому! – Жозеф то сжимал, то разжимал кулаки, цепляя длинные рукава рубашки. – Да кому это нужно? – с вызовом сказал Генрих. – Так это ты или нет? Генрих закатил глаза. – Думаешь, мне интересно, что ты там вечно пишешь в своей книжечке? – Генрих! – осадила его Шелл. – Нет, я не копался в твоих вещах, – более спокойным тоном ответил он. Жозеф глубоко вздохнул, стараясь успокоиться. – Значит, я ошибся, – признал он, но не отвел взгляда от Генриха. Через некоторое время Жозеф все-таки отвернулся, достал из кармана коробочку с табаком и быстро свернул самокрутку. Стоя спиной к остальным, закурил и вдохнул дым, расслабив напряженные плечи. Пытаясь разрядить атмосферу, Лана спросила у Шелл: – Как открытка, уже подписала? Каждый раз, когда они оказывались в каком-нибудь городе, Шелл прочесывала рынок в поисках открыток. – Иногда мне кажется, будто я отсылаю родителям туристическую брошюру, а не делюсь своими чувствами о том, каково мне здесь, понимаешь? Лана кивнула, хотя сама не связывалась с отцом с тех пор, как уехала. Китти отправила домой несколько электронных писем, так что до папы новости наверняка дойдут. – Им наверняка нравится получать от тебя открытки. – Не знаю, – пожала плечами Шелл. – Они мне не отвечают. Даже по электронке ничего не прислали. Так что я не в курсе, читают ли они вообще мои письма. – Почему же? – поразилась Лана. – Мы не очень-то ладили. Они не одобряют… мой жизненный выбор. – Засмеявшись, Шелл объяснила: – Когда я сказала родителям, что я лесбиянка, они прямо убивались. Серьезно, как будто кто-то умер. Жозеф выпустил дым вверх, в ясное голубое небо. – Тогда почему ты продолжаешь им писать? – Хочу хотя бы попытаться. Они ведь моя семья, – ответила Шелл. – Родители не боги. Они обычные люди. Люди, которые могут быть… настоящими придурками, разве нет? – От злости у Жозефа сбивается дыхание. – Если им не нравится то, какая ты есть, что тогда? А? – Шелл ошарашенно посмотрела на него. – Все это… зря! – крикнул Жозеф, показывая сигаретой на открытки. – Жозеф… – В тоне Генриха звучало предупреждение. – Я говорю тебе правду. Ты очень милая, очень добрая девушка, Шелл. Ты зря тратишь время, думая о них, если они о тебе не думают! В глазах Шелл заблестели слезы. Она медленно собрала открытки и молча ушла с палубы. Генрих тоже поднялся, бросил на Жозефа сердитый взгляд. – Зачем ты? – Просто говорю, что думаю. – В следующий раз лучше молчи! Шелл и так нелегко пришлось, ясно? Снова затянувшись, Жозеф ответил: – Лучше услышать правду, чем жить мечтами, разве нет? – А ты бываешь еще тем засранцем. – Генрих пошел вниз следом за Шелл, оставив разобранный серебристый приемник блестеть на солнце. Лана чувствовала, что за горем Жозефа скрывается злоба и обида. Что же произошло между ним и его родителями? Жозеф поднес сигарету к губам, но вдруг сказал: – Я не хочу расстраивать Шелл. Она мне очень нравится. Но я все равно считаю, что, когда родители говорят: «Мы делаем это для тебя, потому что любим», они не всегда правы. Так ведь? Лана задумалась, вспомнив о своем отце. – Да, – наконец ответила она. – Они не всегда правы. Лана вернулась в каюту: Китти лежала, борясь с похмельем. Всю неделю она выбиралась на палубу лишь ближе к полудню. – Он не хотел расстраивать ее, просто он так выражается. – Лана рассказала Китти про Жозефа. Да, иногда он вел себя странно, однако в нем не было жестокости. – Генрих всегда спешит на помощь, если дело касается Шелл, – многозначительно приподняла бровь Китти. – Ты тоже это заметила? – Как тут не заметить? Бегает за ней с высунутым языком, я чуть не поскользнулась на его слюнях. – Тише ты! – засмеялась Лана. – Кому как не Генриху запасть на лесбиянку. Принимаю вызов! – в точности изобразила его акцент Китти. Лана снова засмеялась. – Знаешь, что Генрих рассказал мне вчера? – Китти понизила голос. – Аарон раньше был адвокатом. – Аарон? Серьезно? А Генрих откуда знает? – Когда они были в Таиланде, на одной пристани катер, огромный такой, с претензией на роскошь, сдал задним ходом прямо в «Лазурную» и пробил дыру в корпусе. И умчал. – Аарон, наверное, был в ярости! – Видимо, нет. Через пару дней он нагнал этот катер. Генрих говорит, Аарон был сама невозмутимость, когда разговаривал с владельцем катера, швейцарцем. Не кричал, не злился. Просто сказал тому парню, что если он не оплатит ремонтные работы, то сообщит в полицию – и как начал сыпать всякими юридическими терминами, что-то про управление судном в состоянии алкогольного опьянения, угрозу человеческой жизни, оставление места преступления… Генрих потом спросил, откуда Аарон все это знает, и тот ответил, что раньше был адвокатом. Лана с легкостью представила его в зале суда: выпятив грудь, Аарон приводит доводы в защиту подсудимого. Теперь понятно, где он заработал на яхту. – Интересно, почему он бросил работу. – Даже не представляю. Из адвокатов в капитаны – вот уж необычный поворот в карьере. Размышляя об этом, Лана подняла свой альбом и засунула под матрас на койке, чтобы разгладить страницы. – Что ты там рисовала? – спросила Китти. – Да так, свернутый трос на палубе. – Дай-ка посмотреть. Китти была одной из немногих людей, кому Лана с удовольствием показывала свои наброски. После университета внутри остался какой-то страх: стоя перед однокурсниками и пытаясь объяснить, какой смысл она хотела вложить в рисунок, Лана чувствовала панику. Даже сейчас она начинала волноваться, если предстояло общаться с большим количеством людей. |