Книга Петербургское "дело", страница 48 – Фридрих Незнанский

— Все время удивляюсь, как они тут живут?

— А что тебе не нравится? — удивился Турецкий.

— Мне-то как раз все нравится. Но чувствую себя так, словно по музею хожу! Все время хочется надеть тапочки.

— Скорей уж галоши, — с улыбкой заметил Турецкий.

Прогулка по городу закончилась обедом в кафе «Крылатый лев», куда их пригласил начальник питерского утро полковник Гоголев.

Полковник поджидал их за столом и был бледен и хмур. С коллегами поздоровался сухо, как будто был недоволен их приездом.

Грязнов и Турецкий переглянулись.

Александр Борисович откашлялся в кулак и сказал:

— Виктор Петрович, мы понимаем, что вторгаемся на вашу территорию, но…

Гоголев махнул рукой:

— Бросьте. Я не помещик, чтоб запрещать вам охотиться в своем лесу. Да и вы на помещиков не слишком похожи. Так что обойдемся без извинений.

— Вот видишь, Саня, — посмотрел на Турецкого Грязнов. — Я тебе говорил, Витя наш человек. А то, что хмурый, так это, наверно, от авитаминоза.

— А, вот вы о чем, — отозвался Виктор Петрович. — Не обращайте внимания, просто спал сегодня плохо. Всю ночь зуб болел.

— Вылечил?

Гоголев ухмыльнулся:

— Ни фига. С утра собрался в поликлинику, а зуб, как назло, прошел. Я с дуру решил поход к дантисту отложить. А теперь чую, что следующая ночь будет не лучше прежней.

Грязнов и Турецкий сочувственно покивали головами.

Когда принесли обед, Гоголев заметно воспрял духом. На губах его наконец-то появилось какое-то подобие улыбки. Глаза уже не были затянуты туманом. А когда речь зашла о деле, ради которого приехали московские сыщики, он и вовсе оживился.

— Столкновения происходят в глухих районах, — объяснял он. — Либо в такое время, когда нормальные люди еще спят.

— Или уже спят, — добавил Грязнов.

Виктор Петрович кивнул:

— Именно. И потом, люди предпочитают не связываться с молодыми отморозками. Все знают, что этих зверенышей ничто не остановит.

— Не слишком хорошего мнения ты о современной криминальной молодежи.

Гоголев посмотрел на Грязнова и меланхолично вздохнул:

— Лет двадцать назад я к криминальной молодежи тоже не слишком хорошо относился. Но тогда даже воры и бандиты играли по правилам. Сегодня нет ни правил, ни игры. Одна жестокость. Взять хотя бы эти два убийства… Не кого-нибудь убили, а следователя и судью! Представляете, что было бы, если бы двадцать лет назад в Питере убили следователя и судью? Черт-те что творится! Как будто снова живем в девяностых.

Турецкий помолчал, давая Гоголеву возможность подостыть, затем спросил:

— Как идет следствие по двум этим делам?

— Со скрипом, — честно признался Виктор Петрович. — Версии есть, но ни улик, ни свидетелей. Вполне возможно, что оба убийства были местью со стороны скинхедов. Рамишевский вывел бритоголовых на чистую воду, а Жукова усадила их за решетку. Мотив, так сказать, налицо. Но, с другой стороны, машину Рамишевского взорвали профессионалы. Это я могу со всей уверенностью сказать. Мальчишки-скинхеды на это не способны. У них нет ни мозгов, ни опыта.

— А как насчет Жуковой?

Гоголев махнул рукой:

— Там тоже темная история. Не к столу будет сказано, ей дважды выстрелили в лицо. Хладнокровно и профессионально. А потом спокойно ушли, не оставив следов. Сомневаюсь, чтобы мальчишки были на такое способны.

— Сам же говорил — современные отморозки способны на все, — напомнил старому другу Вячеслав Иванович.

— Так-то оно так, но сработано слишком уж чисто. В общем, не знаю. Дела мы не закрыли, но шансов найти убийц мало.

— Удалось выяснить, из-за чего началась война? — поинтересовался Турецкий.

Гоголев покачал головой:

— Нет. Время от времени мы берем на улице бритоголовых. Так, по мелочи — хулиганство, сквернословие, распитие алкогольных напитков. Но на допросах они молчат, как сычи. Никакие наши ухищрения не действуют. То же самое и с графферами. Либо они и в самом деле ничего не знают. Либо… — Гоголев пожал плечами.

— Либо они опасаются за свои головы, — задумчиво закончил за полковника Турецкий. — Что из себя представляют питерские бритоголовые?

Виктор Петрович усмехнулся:

— То же, что и московские.

— У них что — союз, партия? Может, они зарегистрированы под каким-нибудь нейтральным названием?

— Есть несколько молодежных союзов патриотического толка. «Нацболы», «Союз возрождения России», «Россия для русских». Мы наведались в их штабы, но никакого криминала не нашли.

— Головы-то хоть бритые?

— Да нынче у каждого второго подростка на голове лысина или ежик. Пойди разбери — то ли он обрит по моде, то ли из идеологических соображений, а то ли ему просто жарко. По крайней мере, портретов Гитлера мы ни в одном Штабе не увидели. А в программах у них одно и то же: возрождение великой России, укрепление национального единства и тому подобное. Нигде не написано, что надо «бить черномазых». В двух штабах нашли «Майн Кампф», но ведь это ни о чем не говорит. У меня племянник тоже эту книжонку читал, но скинхедом никогда не был. Наоборот — дружит с африканцами, рэгги на гитаре играет.

— Да, эту шваль вывести на чистую воду трудновато, — подтвердил Грязнов. — Помню, пару лет назад мы взяли одного «лысика». У того на рукаве даже свастика была. Так он нам впаривал, что свастика — это древнеиндийский символ. Я посмотрел в словаре — так и есть. Знак света и щедрости! Даже ранние христиане использовали. Называется — «граммированный крест». «Хорошо, — говорю. — Но за что ты негра бил?» — «А он у меня девушку увел», — отвечает. Проверил — так и есть, увел. «А лысый, — спрашиваю, — почему?» А он мне: «Волосы выпадают. Вот и брею, чтоб не так позорно было». Скользкий народ, — резюмировал Грязнов.

Александр Борисович задумчиво почесал подбородок и сказал:

— У молодежи есть мускулы, но маловато мозгов. Значит, этими мускулами руководит кто-то извне. Старшие дяди.

— Вероятно, так и есть, — согласился Гоголев. — Но старших дядей припереть к стенке еще трудней. Тем более… — Гоголев понизил голос. — Власти не всегда выгодно наезжать на этих «дядей». Кое-кто там… — полковник ткнул пальцем наверх, — считает, что экстремисты выполняют полезную функцию.

— Это какую же, позвольте полюбопытствовать? — спросил Грязнов.

— Ну, например, отвлекают народ от социальных неурядиц. Раньше во всех бедах России были виноваты жиды, теперь — «черные». Это значит, что ни сами мы, ни тем более те, кто нами управляет, — ни при чем.

— Да, схема удобная, — кивнул Турецкий.

— И, что немаловажно, всегда срабатывает, — заметил Гоголев. — По крайней мере, в нашей стране. Ладно… Давайте обсудим процедурные вопросы.