Онлайн книга «Родная кровь»
|
И Настя почувствовала, что её нестерпимо тянет внутрь. В башню. В узенькую тёмную дверь, в проёме которой показался человек в коричневом балахоне. Морозов… Он поманил её, девушка поднялась и, словно подталкиваемая в спину метельной ладонью, на слабеющих ногах двинулась к Шлиссельбургскому старцу. – Что так долго, Настя? – спросил он глухо. Но это был определённо тот же голос, что она слышала в голове, читая дневник. Морозов манил, но не сделал ни шагу навстречу. Однако, стоило девушке приблизиться, как старец схватил её за руки, притянул и крепко обнял. – Ты не привела ко мне маму, Настя. Я тебя не виню. Ты была слишком мала. Но теперь ты совсем взрослая. У Кирилла так мало времени. Почему ты медлишь, Настя? Почему ты не приходишь? Почему? От коричневого балахона удушливо тянуло плесенью, кровью и смертью. И смертью… Настя почувствовала, как с каждым вдохом силы покидают её и она превращается в безвольную куклу. А старец поволок её внутрь невидимой остальным башни, повторяя: «Почему ты медлишь, милая? Когда родная кровь зовёт, медлить – подобно смерти…» Смерти… * * * Настя проснулась перед самым рассветом. Бледный зеленоватый свет зари подкрасил небо над крышей соседнего дома. Часы на мобильнике, валявшемся у дивана, показывали пятнадцать минут пятого. «Так рано…» Девушка приподнялась на локте и увидела задремавшего в кресле Лисина. «Правильно: все лежачие места заняты женщинами, вот и пришлось ему коротать ночь сидя…» Настя прислушалась, поняла, что маг действительно спит, выскользнула из-под простыни и невесомыми шажками добежала до двери туалета. А выйдя из него, отправилась на кухню – попить, в горле отчего-то пересохло. Войдя, зашарила ладонью по стене, отыскивая выключатель, и едва не вскрикнула, услышав за спиной шёпот: – Не спится? – Вы меня напугали. – Знаю. Лисин улыбнулся. Обижаться на него было решительно невозможно. – Не спится, – призналась девушка. – Всё равно вставать через четверть часа, – вздохнул маг. – В пять выезжаем. – Так рано? – Так надо. И не поспоришь. Настя налила в стакан воды и жадно выпила. – Извините, что уснула вчера, – прошептала она. – И не дочитала книгу. Лисин вновь улыбнулся: – Вы дочитали. Сначала читали про себя, потом начали шептать, но очень отчётливо, а потом заговорили так громко, что едва не разбудили Кирилла. – Не может быть! – отмахнулась она испуганно. – Я заснула, и мне снился кошмар. – Зенитка и невидимая башня? – Ой… – Вы читали больше четырёх часов, Настя. И прочли дневник до конца. – Я не помню, – повторила девушка потерянно. – Мне снились переходы, зенитка, башня… Но я не помню, о чём читала. – Вы читали о том, как Михаил Морозов был ранен на посту, и к нему, полумёртвому, наконец явились несколько стариков в коричневых балахонах. И он согласился стать стражем волшебного источника. – Влад помолчал. – Это случилось поздней осенью сорок первого года. – И сейчас он всё ещё там, – добавила Настя, полностью уверенная в том, что говорит. – Он ждёт меня. Поэтому только я могла прочитать книгу. Вчера она меня чуть не убила, а теперь… Теперь у меня ощущение, что каждая минута, проведённая вдали от крепости, – преступление перед Кириллом и… перед Морозовым. Лисин осторожно приобнял её за плечи, усадил на стул, а сам поставил чайник. – Чёрный или зелёный? – Кофе. С молоком. – Здесь только растворимый. – Вы удивитесь, но другой я пью крайне редко. – Не удивлюсь. Маг поставил перед Настей чашку, которую она тотчас заключила в кольцо ладоней, но не торопилась пить – наслаждалась тем, как тепло напитка выгоняет из пальцев холод ночного кошмара. Сна, которого не было. – Я получил информацию… Обещайте, что не будете переживать… Естественно, после этих слова у неё не было ни единого шанса остаться спокойной. Настя, обжигаясь, сделала несколько глотков кофе и, как послушная школьница, сложив руки на коленях, приготовилась слушать и «не переживать». – Вы вчера говорили про родную кровь. Я проверил и думаю, что вы… дальняя родственница этого Морозова. По вашим словам, он писал в дневнике, что его отец был узником Шлиссельбурга. Единственный, кто подходит под это описание, – знаменитый Николай Морозов, народник, арестованный в 1881 году. Но нет упоминаний о том, что у Морозова был сын Михаил. – Два сына. Михаил и Гавриил, – добавила Настя, вспомнив прочитанное. – Может быть, – не стал спорить Лисин. – Но он мог и не знать о них. В семнадцатом году автору дневника тридцать шесть, а в сорок первом – шестьдесят лет. Отец мог просто не знать о нём. Николай Морозов провёл в крепости двадцать один год. Передавал дневники в мир, там их читали сыновья. Морозов-старший так и не обрёл доступ к источнику: то ли получил отказ, то ли сам не захотел. А мать его сыновей по какой-то причине не рассказала ему о детях. – Но при чём тут я? Я не Морозова. У нас не было Морозовых в роду, насколько я знаю. Бабушка была Энгель, мама – Энгель. Мой залётный отец был Сергеев или Семёнов. Мама упоминала о нём, а бабушка никогда. Но его фамилия была точно не Морозов. – Народник Николай Александрович Морозов некоторое время пользовался псевдонимом, – тихо сказал Влад. – Он взял для революционной работы фамилию Энгель. – В честь Маркса? – Или в честь Фрейда. Девушка слабо улыбнулась. – Что же касается тайны Шлиссельбурга, то, судя по всему, разгадать её можно только с помощью «родной крови». – Вы уже говорили, что мне придётся поехать в крепость. – Да. – А наши преследователи? – с тревогой спросила Настя. – Вы сами сказали, что они так просто не отстанут. – Я придумал ход, который вам, наверное, не понравится. – Лисин улыбнулся. – Какой? – Мы продадим книгу. – Нет! – Вот видите. – Нет. – Может, дослушаете? – Говорите. – Мы продаём книгу одному из тех, кто охотится за нею, и сообщаем остальным, что книга у него, – негромко произнёс Лисин, глядя девушке в глаза. – Увлёкшись друг другом, они потеряют к нам интерес, и мы получим время добраться до Шлиссельбурга и разгадать тайну крепости. У нас есть преимущество: мы знаем, что написано в дневнике, а они не сумеют его прочесть. |