Онлайн книга «Уилл Грейсон, Уилл Грейсон»
|
Кому: Уиллу Грейсону От кого: Гудини. Я снова хватаю телефон. – Нашел. – Меня слегка мутит, ощущение одновременно приятное и не очень. – А прочитал? – Нет, – говорю я и думаю, не лучше ли все так и оставить. И не зря ли я ей вообще позвонил. – Погоди. Разворачиваю листок, читаю: Мистер Грейсон, следует постоянно обращать внимание, не следит ли кто за тем, как вы открываете свой шкафчик. Ведь никогда не знаешь (18), когда кто-то (26) может увидеть и запомнить (4) ваш код. Спасибо за куртку. Не перевелись еще, пожалуй, рыцари. Ваша Джейн p. s. Мне понравилось, что у тебя в карманах то же самое, что и у меня в машине. Дойдя до конца, я перечитываю записку. И обе правды становятся еще более честными. Я хочу быть с ней. И не хочу. Может, я действительно робот. Я не знаю, что сказать, поэтому произношу самое худшее: – Очень мило. – Вот зачем мне необходимо Правило номер два. За этим следует молчание, есть время поразмыслить над словом «мило» – оно как демонстрация пренебрежения, равносильно тому, что я человека маленьким назвал, приравнял к младенцу, оно как яркая неоновая вывеска, кричащая: «Тебе должно быть стыдно за себя». – Не самое мое любимое наречие, – наконец говорит Джейн. – Извини. Я хотел сказать… – Я знаю, что ты хотел, Уилл, – перебивает она. – Ты извини, блин. У меня просто некоторое время назад закончились отношения с парнем, я, наверное, пытаюсь найти ему замену, а ты на эту роль самый явный кандидат, ой, блин, как-то пошло получилось. Черт. Мне лучше просто завершить разговор. – Извини за это слово. Это было не мило. Это было… – Да забудь. И записку забудь, серьезно. Я даже не… Просто не парься, Грейсон. После неловкого прощания до меня доходит, что Джейн предполагала сказать после слов «Я даже не…». Я даже не… хочу сама с тобой встречаться, Грейсон, потому что, как бы выразиться повежливее, ты не особо умный. Тебе даже про физика этого пришлось в «Википедии» читать. Я просто скучаю по своему бывшему, а ты меня даже целовать отказался, так что я хочу этого лишь потому, что ты не хочешь, и это вообще для меня ничего не значит, но я не знаю, как тебе об этом сказать, чтобы не обидеть, и поскольку я куда более деликатная и сострадательная, чем ты со своим «мило», я просто оборву фразу на «Я даже не…». Я снова набираю Тайни, на этот раз уже не о группе поговорить, он отвечает на середине первого же сигнала вызова. – Добрый вечер, Грейсон. Я интересуюсь его мнением о том, как могла закончиться фраза Джейн, говорю, что у меня в мозгу перемкнуло, когда я про ее записку «мило» сказал, и как вообще возможно, что она меня привлекает и нет одновременно, и, может, я на самом деле робот, который ничего не чувствует, и как ты думаешь, может, это попытки следовать правилам превратили меня в ужасного монстра, которого никто никогда не полюбит и за которого никто не захочет выйти замуж. Я все говорю, Тайни же молчит, а это вообще-то беспрецедентный поворот событий. Когда я наконец смолкаю, Тайни произносит кхм в своей неповторимой манере и отвечает (цитирую дословно): – Грейсон, иногда ты просто как баба. – И вешает трубку. А неоконченная фраза Джейн мучает меня всю ночь. И в итоге мое роботическое сердце решает кое-что предпринять – нечто такое, что могла бы оценить гипотетическая девчонка-которая-бы-мне-понравилась. В пятницу я поглощаю обед сверхбыстро, что дается мне довольно легко, потому что мы с Тайни сидим за столом с кучей «театралов», которые обсуждают постановку «Танцора Тайни», и каждый из них в минуту произносит больше слов, чем я за неделю. Кривая разговора четко следует определенному шаблону – голоса становятся громче, темп ускоряется, настоящее крещендо, затем Тайни вбрасывает шутку, перекрикивая всех, и стол взрывается хохотом, после чего он ненадолго стихает, а потом снова начинают звучать голоса, нарастая и нарастая до извержения вулкана Тайни. Когда эту закономерность заметишь, трудно перестать ее прослеживать, но я стараюсь сосредоточить все свое внимание на энчиладах. Запив их колой, я встаю. Тайни взмахом руки заставляет хор стихнуть. – Грейсон, ты куда? – Мне надо кое-что посмотреть. Я примерно знаю, где ее шкафчик. Приблизительно напротив неудачно нарисованного на стене в коридоре талисмана нашей школы, Уилли Уайлдкита, который говорит (слова заключены в белое облачко): «Уайлдкиты уважают ВСЕХ», – и это смешно как минимум по четырнадцати разрядам, последний из которых таков: никаких Уайлдкитов не существует. Но выглядит этот Уилли Уайлдкит почти как горный лев, и хотя я, честно говоря, в зоологии не эксперт, я почти уверен, что горные львы, на самом-то деле, уважают далеко не всех. В общем, я встаю у стены так, будто сам это говорю, «Уайлдкиты уважают ВСЕХ». Ждать приходится минут десять, делая вид, будто чем-то занят тут, я уже жалею, что не взял с собой книжку или что-то еще, чтобы не было так заметно, что я кого-то караулю, но тут, наконец, звучит звонок, и в коридор выливается толпа. Джейн подходит к шкафчику, я выхожу на середину коридора, люди меня обтекают, я делаю шаг влево, угол теперь прямо что надо, и я вижу, как она тянет руку к замку, я щурюсь: 25–2–11. Слившись с потоком, я ухожу на историю. На седьмом уроке у меня проектирование компьютерных игр. Оказалось, что это невероятно трудно и далеко не так прикольно, как в них играть, но есть и преимущество: комп с выходом в Интернет, и мой монитор повернут так, что учитель его почти никогда не видит. Я отправляю мейл «Мейби Дэд Кетс».
Ответ приходит даже раньше, чем успевает закончиться урок.
После уроков мы с Джейн и Тайни идем во «Фрэнкс Фрэнкс», ресторанчик с ход-догами в нескольких кварталах от клуба. Мы сидим с Джейн на одном диванчике, соприкасаясь бедрами. Куртки наши валяются в куче рядом с Тайни, который сидит напротив. Кудрявые волосы падают Джейн на обнаженные плечи – на ней не соответствующий погоде топик с тонкими бретельками, – и накрашена она довольно ярко. |