Онлайн книга «Краткая история семи убийств»
|
– Послушай, Медяк. Вот ты и тебе подобные, что чалятся на холмах, когда последний раз лакомились жареной рыбкой? – У-у-у, – мечтательно повел он голосом, – по правде сказать, я уж и запах тот позабыл. – Да ты что? Ну, брат, так не годится. Завтра, вот прямо-таки завтра отправляемся прямиком на берег, жарим там рыбу и фестивалим. – Уау. Реально фестивалим? И поджарка на рыбьем жиру? Да ты кто такой, демон-соблазнитель, что ли? – Жареный желтый ямс, печеная кукурузка с сухим кокосом, десяток рыбок с маниокой, пяток на пару с перчиком, пяток жарятся на своем жиру… А? – Блллиин… – Готовь кого-нибудь из своих, чтоб выехали в Форт-Кларенс. – Вавилонский пляж? Да ну, ты чё. – Я сделаю, чтоб секьюрити о тебе знало. Можно подумать, ты сам не хочешь. Рыбы от пуза, веселья тоже. Будешь гулять по Вавилонскому пляжу, как у себя дома, а фараонов на дух не будет. – Будь ты женщиной, я бы пал на одно колено и предложил тебе руку и сердце. Но, бро, не могу никак. Я ж знаю: не успею доехать до дамбы, как ко мне пристроится сразу три фараонских наряда. Я и рук поднять не успею. Хотя они этого дожидаться не станут. – Брат, да ты подумай головой. Фараоны думают, они все из себя такие умные. Что лихие непременно думают их обхитрить, пробираясь окольными путями. – Ну… – Да без всяких «ну». Лучший способ спрятаться – это быть на виду. – Черт. Заманчиво, блин, звучит… Но дерзко. Не, не здраво. – Послушай, я когда-нибудь в жизни предлагал что-нибудь нездравое? Если хочешь попасться фараонам – езжай по дамбе. Езжай через Тренчтаун, через Максфилд-парк-авеню. Ну а если хочешь доехать до пляжа с миром, езжай по той самой дороге, которой остерегаешься. Ты что, за все эти годы не уяснил, как мыслят фараоны? Да им никогда и в голову не придет, что ты средь бела дня поедешь по Харбор-стрит. Потому и караулить там не будут. Профан в одном – профан во всем. В заключение я советую Медяку спросить там мисс Джини, азиатку, у которой на пляже своя рыбацкая хибара. А в хибарке той две спелых раскосеньких дочери, Бетси и Пэтси. Залучи одну из них в машину, и десерт тебе обеспечен. Стало быть, по рукам. В ту же ночь я бужу телефонным звонком полицейского инспектора. Сто́ит ли говорить, что Медяк до пляжа не доехал. Одна минута. Сорок пять секунд. Двадцать. Пять. Трубку я хватаю на первом же звонке: шибко невтерпеж. – Ну? – Тебя мать учила хорошим манерам? Приличные люди вообще-то здороваются. – И чё? – Да всё. Чик-чик. – Христовы сопли, ты можешь говорить внятней? – Я вижу, Джоси Уэйлс, ты человек богобоязненный. – Да, я не Бог, я всего лишь святитель. Где? – На дамбе. – Пятьдесят шесть раз? – Босс, ты меня, часом, не путаешь с персонажем из «Улицы Сезам»? [201] – Отследи, чтобы в газеты обязательно просочилось: пятьдесят шесть пуль. Ты меня слышишь? – Слышу, босс. – Пятьдесят шесть. – Полста шесть. Тут еще кое-что, я… Вешаю трубку. Чертов звонок съел все четыре минуты. Он сегодня больше не отзвонится. Сорок три секунды. Тридцать пять. Двенадцать. Одна. Минус пять. Минус десять. Минус минута. Звонок. – Ты припозднился. – Извини, босс. – Ну? – Босс… Короче, не знаю, что и говорить. – Лучше скажи. – Он пропал, босс. Исчез. – Люди не пропадают. А исчезают только с посторонней помощью. – Он ушел, босс. – Ты о чем, идиот? Куда он, разъязви тебя, ушел? У него что, виза есть? – Не знаю, босс, но мы уже везде искали. Дома, в доме у его женщины, в доме у еще одной его женщины, в клубе Рэйтауна, где он одно время работал. Даже в доме у Певца, где у него была комната для встреч. Со вчерашнего караулим его на всех дорогах. – И?.. – Пусто. Когда по новой обшаривали его дом, там все, кроме одного комода, было дочиста вынесено. Прямо чисто-чисто. Даже паутины не осталось. – Ты хочешь мне сказать, что один припиздок-раста сумел уйти от десятерых лихих людей? Так, я тебя спрашиваю? Или ты ему кинул весточку, что вы за ним идете? – Да что ты, босс. Как можно. – Ну, тогда тебе лучше его отыскать. – Да, босс. – И еще. – Да, босс? – Выясни, кто довел до него эту утечку, и убей его. И, бро, если ты в три дня его не разыщешь, я убью тебя. Молчу и жду, пока он повесит трубку. Бомбоклат. Дерьмо. Не знаю, думаю я это или говорю вслух. Дочка моя так и спит, пустив мне на правое колено слюнку. Только что исчез Тристан Филипс – тот самый раста, что, по сути, начертал карту замирения и возглавлял Совет единства. Такие вот дела. Остается добавить его к таким, как Хекль. Мертвый или нет, но он однозначно исчез. А Питер Нэссер, при всей своей тупости, от этого не поумнеет. До меня только что доходит, что одного звонка я недосчитываюсь. Его просто не было. От человека, который не опаздывает никогда. Ни-ко-гда. Пять минут задержки. Семь. Десять. Пятнадцать. Двадцать. Тони Паваротти. Я поднимаю трубку и слышу гудок, кладу ее обратно, и тут раздается звонок. – Тони? – Нет. Это я, Ревун. – О. Чё надо? – У тебя там чё, муравьишки чешутся в штанишках? – Откуда ты знал, что я не сплю? – Да все знают, что ты не спишь. Ты сейчас бдишь. – Чего? Ты… Ладно, поздняк метаться. Уйди с линии, я жду звонка. – От кого? – От Паваротти. – А когда он должен позвонить? – В одиннадцать. – А, так оно уж протикало… Значит, уже не позвонит. Если б в одиннадцать, то он и позвонил бы в одиннадцать. Ты ж знаешь, как у него заведено. – Я то же самое думал. – А с чего он должен был звонить тебе так поздно? |