Книга Лабиринты ревности, страница 10 – Абигайль Кейси

— Никак, мэм, готовитесь к ограблению Вашингтонского музея изящных искусств?

— Не угадали, сэр, это всего лишь бьеннале актуальных инсталляций.

Малыш как раз был наслышан об этой нашумевшей выставке чугунных болванок и медных спиралей, так как на прошлой неделе поставлял туда разбитые унитазы. Бракованные изделия послужили центром эпохальной антитеррористической экспозиции.

— Хотите спереть люстру из сорока тысяч гигиенических тампонов?

— А что, прекрасное украшение интерьера.

— К тому же лет через сто будет стоить не меньше миллиона баксов.

— Если не два.

— А я в детстве мечтал ограбить какой-нибудь провинциальный банк. — Малыш еще никогда и никому не признавался о своих так и не осуществленных грабительских намерениях. — В шесть лет или в пять. Даже приготовил водяной пистолет, бейсбольные перчатки и маску рыжего клоуна.

— Я тоже не играла в куклы. Предпочитала лазить по заброшенным зданиям.

Хозяйка лазерного шоу преодолела очередной луч.

— Здорово у вас получается.

Малыш скрестил руки на груди, даже не предполагая, что в данный момент подражает императору Наполеону. Просто налаживался доверительный контакт с клиентом, а это сулило доходный проект.

— У меня сегодня праздник! — Заказчица нового сантехнического дизайна изящно проскользнула меж параллельных лазерных лучей и почти растворилась в полумраке большой комнаты.

— Какой, если не секрет?

Малыш всегда поддерживал разговор с клиентом.

— Я получила извещение, что мне присужден десятилетний грант по изучению вампиров.

— По изучению кого? — переспросил дизайнер, осторожно пятясь к дверям.

— Да вы не бойтесь, вампиры — это представители семейства рукокрылых.

— А я думал, вампиры только в ужастиках бывают на главных ролях.

— Я тоже раньше так же думала. Но как опытный спелеолог увлеклась хироптерологией.

— Чем, извините?

— Хироптерологией — то есть наукой о летучих мышах.

— Надо будет запомнить.

— И благодаря отчету о последней экспедиции в амазонские пещеры выиграла гранд.

Плоскогрудая и узкобедрая пещерная ученая, осчастливленная гарантированным будущим, преодолев еще пару лазерных диагоналей, включила верхний свет.

— Вот они, мои красавчики!

Проморгавшись, Малыш увидел не чучела отловленных вампиров и даже не муляжи кровососов, выполненные в натуральный размер, а всего лишь фотографии.

Разноформатные снимки занимали все стены и простенки — от пола и до потолка.

— Я бы расположил эту галерею не так кучно, — сказал Малыш убедительным тоном прожженного дизайнера. — Между экспонатами не хватает пространства.

— В спальне у меня то же самое, — улыбнулась специалистка по рукокрылым бестиям. — И на кухне тоже.

— У меня однокашник из колледжа десять лет коллекционирует писсуары. Так когда он их выставил на своем газоне, так сказать, в ряд, возмущенные соседи подали на сантехнического маньяка в суд за попрание достоинства женщин, и суд обязал его дополнительно собирать биде.

— А с вами не соскучишься.

— Есть немного.

— А вы знаете, кто изображен на этом фото?

— С подобными тварями мне еще не приходилось сталкиваться.

— Это не твари, это милейшие и нежнейшие создания. Очень привязчивые. Я одну мышку носила в кармане целый месяц. Так она улетала на всю ночь, а с рассветом возвращалась ко мне в карман.

— Карманный вампир… довольно прикольно.

— Это был обыкновенный фруктоед. Обратите внимание вот на этого представителя семейства листоносовых. По народному его называют Белоплечий старик.

— Почти как мафиози?

— Да, у многих видов очень занятные названия. Этот, к примеру, Большой голоспин.

— Шикарная кликуха.

— Это Щеленос.

— Ну и рожа уголовная.

— Это наш абориген. Серебристый вечерник.

— Типичный американец.

— Это Южный кожан, распространен от Великих озер до Техаса.

— Наверное, это какой-нибудь его наглый родственник однажды до полусмерти напугал нашу прабабушку, запутавшись в ее пышной седой шевелюре.

— Эта Ночница тоже встречается практически во всех континентальных штатах, включая и Аляску.

— Думаю, она точно бы выиграла конкурс «мисс Летучая мышь»… А это — ну вылитый бандит с Дикого Запада… — Малыш терпеливо продолжал осмотр странного вернисажа. — Ему только шляпы ковбойской не хватает.

— Ты угадал — это техасская знаменитость Бракенский складчатогуб.

— И чем же прославилась эта летающая смесь бульдога с носорогом?

— Где, по-вашему, находится самая большая в мире колония рукокрылых?

— В Штатах, разумеется.

— Да, на юге, возле Сан-Антонио, что в Техасе. Там в Бракенской пещере каждое лето скапливается более двадцати пяти миллионов особей.

— Сколько-сколько?

— Более двадцати пяти миллионов.

— Я горжусь техасскими рукокрылыми.

— Но все же они, конечно, герои, но с эмигрантским душком.

— Это как?

— Складчатогубы на зиму перелетают в Колумбию.

— Все двадцать пять миллионов?

— Да.

— Ну точно — мафия.

— И что интересно, из Колумбии возвращаются только самки.

— А мужской пол что, гибнет в кокаиновых разборках?

— Нет, самцы предпочитают оставаться в Мексике подальше от беременных жен и будущего потомства.

— Я их понимаю: карнавалы, гитары, сомбреро…

— Скорей всего, это связано с недостатком пищи для рожениц и будущего потомства.

— Плодятся как кролики?

— Нет, в основном на свет появляется один и весьма редко — два детеныша. Исключение составляет лишь наш Чикагский волосатохвост.

— Гангстер на гангстере.

— Да нет, вполне миролюбивое создание. Приносит за раз до трех-четырех малышек.

— И чем она их выкармливает?

— Как и любое млекопитающее — грудным молоком. У волосатохвостки аж четыре соска.

— Почти как у свиньи.

— Извините, но у свиньи восемь сосков.

— Я и говорю — почти.

— К тому же, как известно, представители отряда кабанообразных не летают.

— Зато хрюкают.

— И не обладают способностями к эхолокации.